"Виктория Платова. Битва божьих коровок" - читать интересную книгу автора

- Дура ты дура!
Кирюша, как всегда и бывало, сползал в привычную плоскость "тупости
сестры". И это было лучше, чем разговоры о сексе. Это, во всяком случае,
было понятно. И Настя успокаивалась. И даже пыталась умиротворить
неистового брата.
- Если хочешь, Кирилл, мы можем сходить на море. В следующее
воскресенье...
- Обещаешь?
- Обещаю...
Но на море они так и не сходили. В ближайшую к тому воскресенью
пятницу случилось нашествие совки на капусту, а после нашествия Кирюша
объявил, что поступает в музучилище и перебирается в общежитие.
Ровно полтора года он солировал в училищном хоре (за это время
великодушный Заза успел отмазать его от армии, сунув взятку районному
военкому), а потом вдруг объявился в доме с пустой спортивной сумкой и
новостью года.
- Я уезжаю, - объявил он.
- Куда? В область? - спросила Настя. Областной центр был для нее
центром вселенной. Недосягаемым центром.
- В гробу я видел область. Я уезжаю в Петербург. В Питер.
Это была не вселенная. Это было нечто за гранью понимания Насти.
Где-то между Огненной Землей и Антарктидой. А от зимнего пальто, которое
Заза хотел подарить ему на восемнадцатилетие, Кирюша отказался. Он всегда
отказывался от подарков хевсурского зятя.
- А зачем ты едешь в Питер?
- Надоело все. Не могу здесь больше оставаться.
Он бросил в сумку яблоки и головку свежей брынзы. И поцеловал сестру.
- Я напишу. А это тебе.
Кирюша вытащил из-за пазухи плотный пакет, завернутый в бумагу.
- Что это?
- Потом посмотришь...
Последним, что увидела Настя, были спина брата и заросший легкими
волосами затылок. Он шел по осеннему саду, беспечно надламывая веточки
груш (недавно привитой "Вильяме летний"), прямо к калитке в заборе. Солнце
светило так ярко, а спина брата казалась такой родной, что Настя
заплакала. Так горько она не плакала с похорон матери.
Как только за Кириллом захлопнулась калитка, Настя развернула
сверток. Что ж, подарок был вполне в стиле брата, махнувшего рукой на
крестьянку-сестру: "Энциклопедия растений".
А вечером разразился скандал.
Перед тем как уехать в неизвестность, Кирилл подложил Зазе последнюю
свинью: вырыл кувшин мукузани, приготовленный специально для
совершеннолетия Илико, и нагло распил его прямо в саду. Он покусился на
самое святое - на традицию, и этого Заза не простил ни ему, ни Насте.
Целую неделю Настя выслушивала проклятия в адрес брата: гаденыш,
неблагодарная тварь, вор и приживала, шэни набичуар "Грузинское
ругательство"!..
- Шэни дэда моутхан! - неожиданно ответила таким же ругательством
Настя. - Не смей оскорблять моего брата!
Это был первый бунт за десять лет. Зазу как током ударило.