"Константин Плешаков. Храм, кумирня, регалия, меч (Эссе) " - читать интересную книгу автора

одиночества. Компьютер избавляет тебя от необходимости иметь секретаря,
почтальона, советника, друга. При желании теперь можно вообще исключить из
жизни выходы в свет и телефонные звонки. Тем более, что в последних
неизбежно присутствует нечто развязно-вульгарное. В письменной форме, будьте
так добры. Постепенно отпадают музеи, газеты, книги, телевидение и даже
типографии. Ты можешь публиковать свои памфлеты прямо в Интернете.
Компьютерный абсолютизм - очень удобная штука.
Однако этим удобства не исчерпываются. Компьютер заменяет церковь и,
может быть, даже идею Бога. В каком-то смысле он покушается и на бессмертие.
На секунду вернемся к железным дорогам конца девятнадцатого века. Зачем
провинциальным, в сущности, Лейпцигу или Дрездену нужны были такие вокзалы -
немыслимые ажурные громадности, напоминающие разросшуюся лапу Эйфелевой
башни? Специалисты отвечают на этот вопрос вполне однозначно: сто лет назад
техника заменила апостолов, вокзал - собор. Однако происходящие сейчас
перемены еще веселее. В конце концов, своды вокзалов откровенно и
бесхитростно соперничают с кафедральными. И те и другие встроены в
пространство, объемны и осязаемы. Только вместо алтаря и царских врат, в
которые уходит церковь (или идея церкви), вокзал уходит в другую
бесконечность: бесконечность железнодорожных путей, в конце которых, вполне
вероятно, тоже начинается другая жизнь или, по крайней мере, другой мир
(можно предположить, что Истанбул отличается от Лейпцига столь же сильно,
как Елисейские поля от Champs Elysees). Однако компьютер имеет дело с
бесконечностью совершенно иного рода. В отличие от вокзала, компьютер
предлагает радикальную перемену. Его окошко уходит в вовсе невидимую и
неведомую бесконечность, не маркированную ничем - ни крестом, ни иконой, ни
светофором, ни шпалой.
Что особенно важно, компьютерная бесконечность (в отличие от церковной)
физически неотделима от твоей собственной конечности (понимай в обоих
смыслах: руки и смертности). Компьютер становится твоим альтернативным
телом - конечно, с несколько измененной психосенсорикой, - но зачем тебе
абсолютный двойник? Тебе нужно что-нибудь поинтересней, и электронная
психосенсорика спасает тебя от имперской чумы - скуки. Компьютер - это не
искусственный интеллект, а искусственный суперпротез. Ты можешь дотянуться
им до притонов Иокогамы и библиотечных полок Норвегии.
Теперь тебе доступны небывалые вещи на небывалом расстоянии. В каком-то
смысле компьютер - это и ковер-самолет, переносящий тебя в берлинский отель,
и шапка-невидимка, позволяющая пялиться на заголенные тела в Остенде, и
сапоги-скороходы, в которых ты обегаешь заветные адреса Петербурга. Клавиша
же Enter выполняет функцию волшебной палочки.
Правда, обнаженные тела в Остенде, которые ты видишь на экране
монитора, вряд ли сильно отличаются от заурядной глянцевой порнографии,
продающейся в соответствующих магазинах. Как и печатная порнография,
компьютерная эротика годится главным образом для самоудовлетворения. В связи
с этим возникает вопрос: можно ли заниматься рукоблудием, сидя перед
компьютером? Не является ли он, в конце концов, неким глазом, перед которым
могут обнажаться только эксгибиционисты? Впрочем, это уже до-статочно
большая аудитория.
Что же до гипотетических проводков, которые, якобы, могут соединять
твои эрогенные зоны с безобразиями, творящимися на экране, то на этот
предмет также особенно обольщаться не стоит. Это то же самое, что резиновая