"Константин Плешаков. Старосветские изменщики (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

взбесился, прыгнул в машину и уехал.
Где-то в августе она несколько раз ходила на Желтышевку и наконец
застала Петеньку, снаряжавшего лодку.
"А я за рыбкой пришла", - сказала Вера Ивановна. "Садитесь", - вежливо
сказал Петенька.
В этот раз они поговорили; Петенька жаловался на жену, что отбирает
деньги. "Так ведь, наверно, пьете?" - спросила Вера Ивановна. "Пью", -
согласился Петенька. "А почему пьете?" Петенька задумался и загрустил.
Подгребя к берегу, он застенчиво разделся до черных сатиновых трусов,
попросил Веру Ивановну подержать лодку и бережно нырнул в воду. Вера
Ивановна забеспокоилась, но Петенька, пробыв под водой очень долго, вынырнул
с большой горбатой ракушкой. "Выварю гада, чтоб не пах, - сказал он, - и вам
подарю. Вот через неделю приходите на то же место".
Вера Ивановна пришла и получила большой рапан, оранжево-розовый, как
персик, внутри. Она положила его на свой стол в кабинете и, когда
спрашивали, говорила небрежно: "Дочка забыла, наверно", а когда никого не
было, прикладывала раковину к уху и слушала глухой, свистящий ночной говор
моря.
За этот август они еще несколько раз ездили рыбачить на лодке, а осенью
Лидочка уехала в институт, и вечера Веры Ивановны сделались совершенно пусты
и свободны, и, как того давно добивался Петенька, она пошла с ним после
наступления темноты на мыс у виноградника. Было тепло, трава кололась,
цикады освещали ночь звуками, и запах табака, металла и промасленной кожи,
исходивший от Петеньки, уже не показался ей противным.
Зимой они - опять же вечерами - гуляли в парках; Вера Ивановна
заставила смущавшегося Петеньку отдать ей худые носки и рваные рубашки и все
заштопала. Она даже пекла пирожки и едва не плакала, глядя, как он, давясь
от жадности и смущения, пожирал их на скамейках. Петенькина жена казалась ей
по рассказам каким-то чудовищем. Впрочем, в отличие от нее Вера Ивановна ни
разу не видела Петеньку пьяным, только ругала за гадкий запах от вчерашнего
безобразия. А летом они снова уезжали в море, и Петенька сидел у Веры
Ивановны в ногах и иногда плакал от счастья.
Так прошло семнадцать лет. Лидочкиному сыну, любимому внуку Вадечке,
было уже десять. У Петеньки открылся рак. В больницу к нему ходить было
нельзя, и они условились, что Вера Ивановна будет только гулять под окнами,
а он - махать ей из коридора. Еще она приносила ему обильные передачи,
впервые в жизни готовя на него как на мужа. Жену его она никогда не видела,
хотя та и приезжала в больницу через два дня на третий.
Петеньку прооперировали, и два раза они встречались на скамеечке в
парке, и Вера Ивановна говорила ему, что после операции он и должен
чувствовать себя хуже. А на третий раз Петенька в парк не пришел.
Самое трудное было в день Петенькиных похорон. Вера Ивановна узнала о
назначенном дне по телефону, на станции, где Петенька работал. Она долго
выбирала, где ей встать. Наконец выбрала площадь, по которой Петеньку
неминуемо должны были проносить. Надо было встать так, чтоб ее никто
случайно не увидел, а если бы и увидел, то чтоб ничего такого не подумал, но
чтоб она увидела Петеньку в гробу. Она решила, что встанет на крыльце
молочного магазина. Она подгадала время к самым похоронам и расплатилась с
кассиршей, как раз когда заслышался заунывный, страшный вой духового
оркестра. Она поспешила на крыльцо. Там уже стояла какая-то женщина, с