"Александр Плонский "По ту сторону Вселенной" (Научно-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

ли я быть им судьей?"
В заповеднике было пустынно. Сумрачная просека, обрамленная
подступившими к ней с обеих сторон деревьями, уходила вдаль, и, казалось,
нет ей конца, как охватившему Джонамо отчаянию.
Одиночество не тяготило. Наоборот, в поисках его она и забрела сюда,
подальше от чужих взглядов, полных показного сочувствия, а на самом деле
безразличных к ее горю. Люди Мира, привыкшие к урбанистической культуре,
предпочитали девственной красоте заповедника псевдоприроду городских
скверов. Сейчас это не огорчало Джонамо, как прежде. Ей хотелось скрыться от
всех, раствориться в природе. Хотелось лечь в траву, стать былинкой - одной
среди множества подобных. И ни о чем не думать...
Мысли воспринимались, как физическая боль. Они концентрировались на
утрате, сведенные в одну точку увеличительным стеклом воспоминаний. Это были
светлые воспоминания. И тем большее страдание причиняли теперь, когда
связанные с ними события навсегда остались в прошлом.
Память собирала воедино лучи света, но трансформировала его в
беспросветную черноту. И не ослепительный зайчик согревал душу - вязкий
холод заполнял ее, вытесняя остатки тепла, вымораживая ростки жизни.
Глухо шумела листва гигантских аугарий, и Джонамо подумала, что вот так
же они переговаривались и до ее рождения, и несколько веков назад, а их
предки и миллионы лет назад, когда на Мире еще не существовало человека, и
вся планета представляла собой сплошной заповедник. Но будет ли слышен здесь
шелест листвы через сто лет? Не сочтут ли люди излишним само существование
последнего из заповедников - Оультонского национального парка, как именовали
его в те, уже далекие, времена, когда Мир был разделен на сотни больших и
малых стран?
Рыжий лисенок вырвался из чащи и стремглав бросился к Джонамо. От
неожиданности она вскрикнула. В шаге от нее лисенок круто изменил
направление, отбежал, снова метнулся вперед, затем опять назад, выписывая
звездчатую фигуру, лепестки невидимого цветка, в центре которого замерла
ошеломленная женщина.
"Он голоден", - поняла, наконец, Джонамо и пожалела, что не захватила с
собой ничего съестного, хотя все эти дни ей было не до еды.
Она даже удивилась, что может еще испытывать какие-то чувства, кроме
душевной боли. Ей захотелось вдруг взять на руки живой огненно-рыжий
пушистый комок, прижать к груди и гладить, гладить, гладить мягкую, остро
пахнущую шерстку.
- Иди ко мне... ну, иди же!
Но лисенок не давался в руки, а лишь продолжал метаться вокруг Джонамо,
то ли действительно выпрашивая пищу, то ли играя.
Послышался низкий, быстро приближавшийся гул. Женщина машинально
повернула голову и увидела большой сигарообразный гонар, который несся по
просеке, пригибая траву воздушной струей. Джонамо сделала шаг назад, но в
этот момент ее взгляд упал на лисенка. Ошеломленный, а возможно, и
парализованный необычным звуком, он, вместо того чтобы убежать, замер,
распластавшись поперек дороги.
Подчиняясь не рассудку, а властному подсознательному импульсу, Джонамо
кинулась к лисенку, схватила его и, поскользнувшись, упала ничком. В тот же
миг над головой ухнуло, по лицу промчалась струя теплого воздуха, а затем,
невдалеке, послышались следующие друг за другом глухие удары, словно что-то