"Александр Плонский. Победит сильнейший (Журнал "Вокруг света")" - читать интересную книгу автора

с тем, что роль сильнейшего заранее и безоговорочно отведена роботу.
Умом, не чуждым технике (иначе он не стал бы космонавтом-любителем),
Джанни сознавал, что быстрота реакции робота, безошибочность решений,
острота рецепторов, безупречная логика намного превосходят человеческие
возможности. Но мысль, что человеку не по силам соревноваться с роботом в
космическом слаломе, что в лучшем случае можно лишь тянуться за ним,
стараясь не слишком отстать, казалась унизительной.
Джанни не желал утешиться тем, что речь идет, по существу, о том же
автопилоте, которому лишь придали вид серийного робота ТМ-32. Зачем?
Вероятно, руководители СКА решили сыграть на самолюбии спортсменов, иначе
было бы объявлено, что один из космопланов беспилотный. Но нет, за штурвал
усадили карикатурное подобие человека...
Для Джанни не могло быть большего оскорбления. И с каждой минутой
вынужденного безделья, когда его, как горнолыжника на вершину горы,
услужливо возносили на орбиту, пощечина роду человеческому ощущалась все
болезненней.
И вдруг пришло нечто, граничащее - Джанни сознавал это - с абсурдом,
бросающее вызов не только инстинкту самосохранения, но и самим канонам
космического слалома.
"Надо бы просчитать варианты", - подсказывало благоразумие.
"Все равно не успею, - отмахнулся Джанни. - Попробую сымпровизировать,
я везучий..."
И он во весь свой великолепный певческий голос затянул старинную
неаполитанскую песню о юноше, умирающем от неразделенной любви. На самой
верхней, сладчайшей ноте Джанни сорвал пломбу с автомата-ограничителя и
выдернул из гнезда предохранительную вставку.


Петр Черноруцкий оглядел сквозь алмазное стекло кабины шеренгу
космопланов, сверкающую на солнце всеми цветами спектра. Автопилоты так
точно уравняли скорости, что машины казались неподвижными, словно бегуны,
застывшие на стартовой черте в ожидании выстрела. А внизу, серебристо
переливаясь, медленно проплывала Земля...
Двигатель умолк, были слышны только привычные шумы агрегатов. Сейчас
Петр не походил ни на смотрителя ЭВМ Кировского завода, ни на
студента-заочника Ленинградского политехнического института, ни на
именитого спортсмена, ни на скромного, отзывчивого парня, каким его знали
товарищи. Теперь он составлял целое с системой управления, бортовым
компьютером, двигательной установкой.
Рявкнет стартовый зуммер, на дисплее вспыхнут вереницы цифр -
рассекреченные навигационные параметры. И тотчас же, презрев инерцию,
включится на полный ход совершеннейшая система "Петр Черноруцкий -
васильковый космоплан, номер З".
Зуммер. Цифровой взрыв дисплея. Мгновенный предварительный расчет в
уме. Биоэлектрическая команда тормозному двигателю. Задание компьютеру.
Космоплан круто сваливается с орбиты. Щелчок - выпущены крылья. Рука
привычно ложится на штурвал...
Большинство космических кораблей двадцатого века использовали коридор
входа, напоминавший искривленную наподобие рога воронку, острием наискось
к земле. Попадая в нее, корабль соскальзывал по намеченному фарватеру в