"Александр Плонский. Пепел Клааса (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Я на несколько поколений старше вас, нам трудно понять друг друга.
Тем не менее, попробую объяснить. Слишком часто приходилось видеть, как
человек говорит одно, делает другое, а думает третье. На моих глазах не
раз происходила инверсия личности, я разочаровывался во вчерашних кумирах.
- Вы имеете в виду культ Сталина, брежневские времена?
- И это тоже. Кстати, вас не удивляет, что и после обнародования
данных о жертвах репрессий сталинисты так и остались в большинстве своем
сталинистами? Думаете, не поверили? Нет, оправдали. Сработал инстинкт
морального самосохранения. Им нужно было сохранить иллюзии - или жизнь
пошла бы насмарку. "Сталин - наша слава боевая, Сталин - нашей юности
полет", - они продолжали твердить это вопреки рассудку. Иначе - пустота,
конец всему.
- Но вы-то не были сталинистом?
- Как сказать... Я - продукт своей эпохи. Такой же выпускник
сталинской школы. У нас существовала одна система ценностей. И с этой
точки зрения все мы, за редким исключением, были сталинистами, как
большинство немцев в начале сороковых - гитлеровцами. Правда, впоследствии
я утратил иллюзии. К несчастью.
- Вот как? - поразился Вадим. - А тогда вы были счастливы?
- Счастливые люди встречаются во все времена, - уклонился от прямого
ответа Воронин. - И во время войн, эпидемий, культа, застоя. Не удивлюсь,
если окажется, что тогда их было больше.
- Иллюзорное счастье?
- Полагаете, это хуже, чем неиллюзорное несчастье?
- Думаю, что да, - сказал Вадим.
- Не знаю, не знаю... Бывает же ложь во спасение!
- Ложь - всегда ложь.
- Когда-то и я так думал. Признавал лишь двоичный код: черное или
белое, ложь или правда. А как быть, если в жизни преобладает серое? Если
вчерашняя правда обращается ложью, а ложь объявляется правдой? А ведь
вообще может быть несколько правд, и от тебя требуют сделать
бескомпромиссный выбор между ними, как тогда?
- Но ведь нескольких правд не бывает! - опешил Вадим.
- Бывает, еще как бывает. У моей матери было два брата - Виктор и
Михаил. В гражданскую войну дядя Витя стал белым, дядя Миша - красным.
Один из них мог убить другого. Во имя своей неоспоримой правды. Наша беда
в этой неоспоримости, в том, что мы не приемлем плюрализма правд.
- И все-таки не могу с вами согласиться.
- Было бы удивительно, если бы согласились. Между нами не только
поколения, но и эпохи, причем каждая мыслила по-своему. А я к тому же
разошелся в образе мышления со своей эпохой и не сошелся с вашей.
- Но это еще не причина для того, чтобы презирать людей.
- В смысле: не уважать человека?
- Хотя бы так.
- Кажется, наш разговор пойдет по кругу, - с едва уловимым оттенком
досады произнес Воронин. - Я снова скажу об иллюзиях, вы упомянете
разоблачение культа личности. Я сошлюсь на свое поколение наивно
веровавших в идеалы и в того, чей гений их воплощает...
- А я соглашусь, что следующее поколение не верило ни в бога, ни в
дьявола.