"Александр Плонский. Воскресни из мертвых! (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Хотя бы сам компьютер.
- К счастью, на Земле существует человеко-машинное общество, а не
машинно-человеческое, - жестко сказал Милютин. - Порядок слов играет здесь
решающую роль.
- Значит, сформулировать ограничения должен человек?
- Как раз этим я и занимаюсь. Минус моего мозга - ограниченность
фантазии. Минус компьютера - ее неограниченность. Минус на минус, как
всегда, дает плюс.
- Игра слов, - вырвалось у Леверрье.
- Возможно, вы и правы. Но ведь теория игр по-прежнему важнейший
раздел математики.
- Ох, Милютин, с вами бесполезно спорить - уходите в сторону.
Расскажите лучше толком, как вам удалось воскресить Витрувия и Ле
Корбюзье?
- Вы будете разочарованы, Луи. Все очень просто. Конечно, я давно
подумывал о реконструкции личности. Даже подкидывал кое-что компьютеру...
Но не получалось, пока я не вспомнил Герасимова...
- Постойте... Это кинорежиссер или живописец?
- Нет, я имел в виду антрополога Герасимова, разработавшего метод
восстановления лица по черепу. Ему удалось создать очень точные
скульптурные портреты многих исторических деятелей - Ивана Грозного,
Тимура, Улугбека... И вот я задумался: творческая личность оставляет после
себя книги, статьи, мемуары. Добавим воспоминания современников,
документы. Нельзя ли, приняв все это за исходные данные, восстановить саму
личность? Словом, я пошел по стопам Герасимова, о результатах же судите
сами.
- А насколько верна подобная... реконструкция?
- Работы Герасимова также воспринимали с недоверием. Но контрольные
тесты дали отличную сходимость!
- Послушайте, Милютин, правота Герасимова еще не означает...
- Моей правоты? Верно. Поэтому я тоже провел контрольный тест.
- На ком?
- На себе.
- Как? - вскрикнул Леверрье. - Вы решились восстановить... нет,
продублировать собственную личность? И где же этот... человек?
- Перед вами.
- А тот... первый... настоящий? Ох, простите, что я говорю...
- Видите ли, два Милютина - слишком много. Мы бы мешали друг другу,
занимаясь одним и тем же, и рано или поздно стали бы врагами. Таковы
индивидуалисты...
- И кто же из вас принял решение?
- Да уж, конечно, не я, а Милютин-1. Впрочем, какая разница! Сейчас
мне кажется, что его вовсе не существовало. Был и остаюсь - я.
- Вы отчаянный человек, Милютин...
- И бог, и дьявол в совмещенной проекции, как вы однажды отозвались
обо мне? Ну, полно, я не обижаюсь... Да, мне было страшно. По-настоящему
страшно, а я ведь не трус, вы знаете. И все же... Вот в давние времена
исследователи не останавливались перед тем, чтобы привить себе чуму - это,
вероятно, пострашнее!
Леверрье овладел собой.