"Александр Плонский. "Летучий Голландец" проыессора Браницкого (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

- У тебя самого фирменные штаны, - огрызнулся спекулянт. - Ты их,
случайно, не в "Детском мире" купил?
"Ужаснее всего, - подумал Браницкий, - что он вовсе не сознает
уродливости своего проступка. Считает, просто не повезло. Бравирует...
Мещанская идеология! А мы, старшие, не сумели ей противостоять..."
- Тебе предки по сотне в месяц отваливают, - продолжал наступать
"подсудимый". - А я эту сотнягу сам зарабатываю!
- Скажите, Козлов, - не стерпел Антон Феликсович, - какая зарплата
будет у вас в первые годы после окончания института?
- Ну, сто - сто двадцать...
- А стоит ли ради "сотняги" институт заканчивать?
- Предлагаю исключить Козлова, не нужен ему диплом! - непримиримо
потребовал Лейбниц.
Большинство проголосовало за исключение. "Правильно", - подумал было
Браницкий, но вдруг в его ушах зазвучало громкое имя академика-лауреата...
- Вот что, товарищи... Возьму Козлова на поруки. Думаю, не все
потеряно...
- Ну зачем вам это? - недовольно выговаривал Антону Феликсовичу
Иванов, ставший после утверждения в ученой степени деканом факультета. -
Таким, как Козлов, не место в институте. Вы своим авторитетом покрываете
спекулянта. Впрочем, еще не известно, что скажет ректор!
Последнее слово осталось за Ивановым: по его представлению
пятикурсник Козлов, совершивший аморальный поступок, был отчислен из
института.


25

Амазонка-философиня пригласила Антона Феликсовича на субботний чай.
- Будут интересные люди, - многозначительно пообещала она, и в ее
восточного разреза глазах вспыхнули искры предвкушаемого наслаждения.
Интересные люди оказались самодеятельной бригадой
ученых-просветителей, съехавшихся из разных городов и весей, дабы в
течение недели сеять разумное, доброе, вечное. Бригаду возглавлял молодой
московский профессор, которого коллеги звали Володей.
Философиня, опекавшая просветителей по мандату местного общества
"Знание", собрала их в своем гостеприимном доме, чтобы утолить потребность
души в интеллектуальном общении. Браницкому отводилась роль "противовеса":
мол, мы тоже не лыком шиты.
С у б б о т н и й  ч а й  был основательно приправлен спиртным.
Компания, за исключением Антона Феликсовича, самой философини и ее
бессловесного мужа, вела себя непринужденно. Произносили витиеватые тосты,
перебрасывались острыми словцами, курили. Обращались друг к другу
запросто, на "ты".
Браницкий не выносил панибратства, крепко запомнив один из уроков
молодости. Придя с институтской скамьи в лабораторию НИИ, куда был
распределен на работу, он представился:
- Антон Браницкий.
- А отчество? - спросили его.
- Зовите просто по имени!