"Плутарх. Демосфен и Цицерон " - читать интересную книгу автора

поблизости, но потребны, большею частью, чужеземные, рассеянные по далеким
краям сочинения, - тому, конечно, в первую очередь, необходим прославленный,
тонко образованный и многолюдный город: там у него будет изобилие
всевозможных книг, а что ускользнуло от внимания писателей, но надежно
сохраняется в памяти, он разыщет и соберет, расспрашивая людей, и, таким
образом, издаст труд, в котором останется не столь уже много важных
пробелов.
Что до меня, то я живу в маленьком городе и, чтобы он не сделался еще
меньше, охотно в нем остаюсь, а когда жил в Риме и в других местах Италии,
государственные заботы и ученики, с которыми я занимался философией, не
оставляли мне досуга упражняться в языке римлян, так что лишь поздно, на
склоне лет я начал читать по-латыни. И тут - как ни удивительно это
покажется - со мною случилось, вот что: не из слов узнавал я вещи и события,
но, напротив, зная в какой-то мере события, улавливал благодаря этому и
смысл слов. Постигнуть красоту и стремительность римского слога, его
метафоры, его стройность, коротко говоря - все, что украшает речь, мне
кажется задачею приятной и увлекательной, но она требует упорного труда и по
плечу лишь тем, у кого больше досуга и чьи годы еще не препятствуют таким
достойным усилиям.
3. Вот почему, рассказывая в этой - пятой по счету - книге
сравнительных жизнеописаний о Демосфене и Цицероне, я буду исследовать и
сопоставлять нрав обоих по их обыденным поступкам и действиям на
государственном поприще, а рассматривать их речи и выяснять, который из двух
говорил приятнее или сильнее, не стану. Мне бы не хотелось на собственном
примере оправдывать слова Иона о дельфине {3}, выброшенном на сушу, которых
безудержно дерзкий {4} во всем Цецилий не знал и сгоряча выпустил в свет
сопоставление Демосфена с Цицероном {5}. А впрочем, если бы знаменитое
"Познай самого себя" {6} неизменно держал в уме каждый, оно бы уже, видимо,
не казалось нам божественным повелением.
Божество, с самого начала, как мне представляется, создав Демосфена и
Цицерона по одному образцу, не только характеру того и другого сообщило
много сходного, - как, например, честолюбие, любовь к свободе, определившая
их путь на государственном поприще, робость пред лицом опасностей и
неприятелей, - но к этому основному сходству прибавило немало повторяющихся
случайностей. Вряд ли удастся найти двух ораторов, которые - оба - от
ничтожества и безвестности поднялись бы к силе и величию, враждовали с
царями и тираннами, лишились дочерей, были изгнаны из отечества, вернулись с
почетом, снова бежали и, попав в руки противников, простились с жизнью тогда
же, когда умерла свобода их сограждан. И если бы между характером и случаем,
словно между художниками, устроить состязание, трудно было бы решить, чем в
большей мере определяется подобие этих мужей - чертами их нрава или
жизненными обстоятельствами. Сперва мы расскажем о том, который жил раньше.
4. Отец Демосфена, тоже Демосфен, принадлежал, как сообщает Феопомп, к
числу лучших людей государства; он носил прозвище Ножовщика, так как владел
большою мастерской, где искусные рабы изготовляли мечи и ножи. Что касается
утверждения оратора Эсхина, будто мать Демосфена была дочерью некоего
Гилона, обвиненного в измене и потому бежавшего из Афин, и женщины-варварки
{7}, - мы не можем установить, говорит ли он правду, или клевещет. Семи лет
Демосфен осиротел, унаследовав от отца хорошее состояние (оно оценивалось
почти в пятнадцать талантов), но опекуны {8} обошлись с мальчиком бесчестно,