"Плутарх. Деметрий и Антоний " - читать интересную книгу автора

намерением: впредь остерегаться его. Так искусству врачевания приходится
исследовать недуги, а искусству гармонии неблагозвучия ради того, чтобы
создать противоположные свойства и состояния, и даже самые совершенные среди
искусств - воздержность, справедливость и мудрость {1} - судят не только о
прекрасном, справедливом и полезном, но и о пагубном, постыдном и
несправедливом, и отнюдь не хвалят невинности, кичащейся неведением зла, но
считают ее признаком незнания того, что обязан знать всякий человек,
желающий жить достойно.
В давние времена спартанцы по праздникам напаивали илотов {2}
несмешанным вином и потом приводили их на пиры, чтобы показать молодым, что
такое опьянение. Исправлять одних людей ценою развращения других, на наш
взгляд, и бесчеловечно, и вредно для государства, но поместить среди наших
жизнеописаний, призванных служить примером и образцом, один или два парных
рассказа о людях, которые распорядились своими дарованиями с крайним
безрассудством и, несмотря на громадную власть и могущество, прославились
одними лишь пороками, будет, пожалуй, небесполезно. Я не думаю, клянусь
Зевсом, о том, чтобы потешить и развлечь читателей пестротою моих писаний,
но, подобно фиванцу Исмению, который показывал ученикам и хороших, и никуда
не годных флейтистов, приговаривая: "Вот как надо играть" или: "Вот как не
надо играть", подобно Антигениду, полагавшему, что молодые люди с тем
большим удовольствием будут слушать искусных музыкантов, если познакомятся и
с плохими, - точно так же и я убежден, что мы внимательнее станем
всматриваться в жизнь лучших людей и охотнее им подражать, если узнаем, как
жили те, кого порицают и хулят.
В эту книгу войдут жизнеописания Деметрия Полиоркета и императора
Антония, двух мужей, на которых убедительнее всего оправдались слова
Платона, что великие натуры могут таить в себе и великие пороки, и великие
доблести {3}. Оба они были одинаково сластолюбивы, оба пьяницы, оба
воинственны, расточительны, привержены роскоши, разнузданны и буйны, а
потому и участь обоих была сходной: в течение всей жизни они то достигали
блестящих успехов, то терпели жесточайшие поражения, завоевывали непомерно
много и непомерно много теряли, падали внезапно на самое дно и вопреки всем
ожиданиям вновь выплывали на поверхность и даже погибли почти одинаково:
Деметрий - схваченный врагами, Антоний - едва не попавши к ним в руки.
2. От Стратоники, дочери Коррага, у Антигона было двое сыновей; одного
он назвал Деметрием, в честь брата, другого, в честь отца - Филиппом. Так
сообщает большинство писателей, но некоторые пишут, что Деметрий приходился
Антигону не сыном, а племянником и что отец его умер, когда он был еще
младенцем, а мать сразу после этого вышла замуж за Антигона и поэтому все
считали Деметрия его сыном. Филипп родился немногими годами позже брата и
умер своею смертью. Роста Деметрий был высокого, хотя и пониже Антигона, а
лицом до того красив, что все только дивились и ни один из ваятелей и
живописцев не мог достигнуть полного сходства, ибо черты его были разом и
прелестны, и внушительны, и грозны, юношеская отвага сочеталась в них с
какою-то неизобразимою героической силой и царским величием. И нравом он был
примерно таков же, внушая людям ужас и, одновременно, горячую привязанность
к себе. В дни и часы досуга, за вином, среди наслаждений и повседневных
занятий он был приятнейшим из собеседников и самым изнеженным из царей, но в
делах настойчив, неутомим и упорен, как никто. Поэтому среди богов он больше
всего старался походить на Диониса, великого воителя {4}, но, вместе с тем,