"Плутарх. Гальба " - читать интересную книгу автора

императора, никогда его не предавал и не питал к нему злобы, - умер, хотя
сам не был замешан ни в одном крупном преступлении, меж тем как тот, кто
сперва превратил Нерона в злодея {17}, заслуживающего смерти, а доведя его
до такого состояния, бросил и предал, уцелел и этим убедительно доказал, что
для Виния нет ничего неисполнимого и что, подкупив его, можно твердо
надеяться на успех. Да, ибо не было для римского народа зрелища более
желанного, чем Тигеллин, которого ведут на казнь, и во всех театрах, на всех
ристалищах не смолкали крики, требующие отдать его в руки палачей, пока
император особым указом не выразил римлянам своего неудовольствия, объявив,
что Тигеллин смертельно болен и стоит на пороге могилы, и советуя не
ожесточать государя и не обращать его власть в тираннию. После этого, в
насмешку над народом и его досадою, Тигеллин принес благодарственную жертву
богам и устроил великолепный пир, а Виний, прямо из-за стола императора,
отправился к нему во главе шумной ватаги друзей. Вместе с Винием была его
вдовая дочь, и Тигеллин, подняв чашу за ее здоровье, подарил ей двести
пятьдесят тысяч драхм, а потом приказал главной своей наложнице снять с шеи
ожерелье и надеть на шею гостье. Цена этому украшению была, как сообщают,
сто пятьдесят тысяч драхм.
18. Тут уже и разумные действия императора стали толковать в дурную
сторону, как, например, награждение галлов, восставших под начальством
Виндекса. Все считали, что сокращением налогов и гражданскими правами они
обязаны не человеколюбию императора, а продажности Виния. Народ проникся
враждою к правлению Гальбы, но солдаты, хотя и не получали обещанного
подарка, поначалу тешили себя надеждой, что если и не все, то, по крайней
мере, столько, сколько давал Нерон, новый император им заплатит. Когда же,
узнав, что они бранятся, Гальба вымолвил слово, достойное великого
императора, а именно - что привык набирать, но не покупать солдат, они
зажглись ужасною, неукротимою ненавистью: Гальба, казалось им, не только
обманул их сам, но и устанавливал своего рода закон, подавая пример своим
преемникам.
Тем не менее в Риме недовольство оставалось скрытым, присутствие Гальбы
и остатки почтения к нему притупляли и сдерживали порыв к мятежу, и так как
прямых причин для переворота не было, это, - худо ли, хорошо ли, - загоняло
вглубь неприязнь солдат. Но войско в Германии, которым прежде командовал
Вергиний, а теперь Флакк, считало, что заслуживает большой награды за победу
над Виндексом и, не получив ничего, было глухо ко всем уговорам своих
начальников. Самого Флакка, из-за жестокой подагры немощного телесно и к
тому же неискушенного в делах, не ставили ни во что. И однажды на играх,
когда военные трибуны и центурионы, следуя принятому обычаю, произнесли
пожелания счастья императору Гальбе, солдаты сперва подняли страшный шум, а
когда те повторили свои пожелания, стали кричать в ответ: "Если он того
стоит!".
19. Подобные же дерзости не раз позволяли себе и легионы, находившиеся
под начальством Тигеллина {18}, и управляющие Гальбы писали ему об этом.
Император был испуган и, считая, что причина солдатского презрения - не
только его старость, но и бездетность, задумал усыновить молодого человека
из знатного дома и назначить его своим преемником. Жил в Риме некий Марк
Отон, человек родовитый, но с самого детства до крайности развращенный
роскошью и погоней за наслаждениями. Подобно тому, как Гомер часто называет
Александра "супругом лепокудрой Елены" {19}, возвеличивая его славою жены,