"Плутарх. Алкивиад и Гай Марций Кориолан " - читать интересную книгу автора

приказал ему выбрать себе десятую часть из массы ценных вещей, лошадей и
пленных, прежде общего дележа всего этого. Кроме того, он подарил ему в
награду коня в полной сбруе. Римляне с восторгом приняли его слова. Тогда
Марций выступил вперед и сказал, что принимает коня и рад слышать похвалы со
стороны консула, но, считая остальное платой, а не наградой, отказывается от
него и будет доволен частью, одинаковою с другими. "Одной милости хочу я от
тебя и настоятельно прошу о ней, - продолжал Марций, обращаясь к консулу, -
у меня есть среди вольсков знакомый и друг, человек добрый и честный. Теперь
он в плену и из счастливого богача сделался рабом. Над его головой собралось
много горя, надо избавить его по крайней мере хоть от одного - продажи".
Слова Марция были встречены еще с более громкими криками одобрения.
Большинство удивлялось скорее его бескорыстию, нежели храбрости в сражении.
Даже завидовавшие его блестящей награде и желавшие выступить его соперниками
и те согласились тогда, что он заслуживает большой награды за то, что
отказался взять большое, и более удивлялись его нравственным качествам,
заставившим его отказаться от огромной суммы, нежели тому, чем он заслужил
это. Действительно, больше чести - разумно пользоваться богатством, нежели
уметь владеть оружием, хотя умение пользоваться богатством ниже отказа от
него.
XI. КОГДА толпа перестала кричать и шуметь, потребовал слова Коминий.
"Братья по оружию, - сказал он, - вам нельзя заставить человека принять
награду, если он не принимает ее и не желает принять. Дадим же ему награду,
от принятия которой он не может отказаться, - пусть он называется
Кориоланом, если только раньше нас его подвиг не дал ему этого прозвища". С
тех пор Марций стал называться третьим именем - Кориолана. Из этого
совершенно ясно, что личное его имя было Гай, второе родовое, - Марций.
Третье имя получали не сразу, и оно должно было напоминать подвиг, счастье,
наружность или же нравственные качества. Так, греки давали в память
каких-либо подвигов прозвища Сотера или Каллиника, за наружность - Фискона
или Грипа, нравственные качества - Эвергета или Филадельфа, счастье -
Эвдемона, прозвище, которое носил Батт II. Некоторые из царей получали
прозвища даже в насмешку - Антигон Досон и Птолемей Латир. Еще чаще
встречались подобного рода прозвища у римлян. Один из Метеллов был назван
Диадематом за то, что раненый долго ходил с повязкой на голове, другой -
Целером за то, что успел всего через несколько дней после смерти отца дать в
честь умершего гладиаторские игры, удивив тою быстротою и поспешностью, с
какою умел устроить их. Некоторым римлянам до сих пор еще дают прозвища,
смотря по тому, когда они родились, - сыну, родившемуся во время отъезда
отца, - Прокла, после смерти его - Постума. Одного из близнецов, пережившего
брата, зовут Вописком. Равным образом даются прозвища и по телесным
недостаткам и притом не только такие, как Сулла, H игр или Руф, но и Цек или
Клодий. Римляне поступают прекрасно, приучая не стыдиться и насмехаться над
слепотою или другим телесным недостатком, но видеть в них не более как
отличительные признаки. Впрочем, этим вопросом занимаются другого рода
сочинения.
XII. КОГДА война кончилась, народные вожаки снова стали возбуждать
волнения. Они не имели для этого нового повода или справедливого основания -
они только взваливали на патрициев те несчастия, которые являлись
необходимым следствием их прежних раздоров и волнений. Почти все поля
оставались незасеянными и неубранными, между тем война не позволяла