"Эдгар Аллан По. Литературная жизнь Какваса Тама, Эсквайра" - читать интересную книгу автора

письменного извинения или вызвать ее на дуэль.
Поглощенный этой задачей, я стал думать, кого из друзей направить с
поручением к "досточтимой" "Долгоножке", и, поскольку редактор "Сластены"
выказывал мне явные знаки расположения, я в конце концов решился прибегнуть
к его помощи.
До сих пор не могу найти удовлетворительного объяснения весьма
странному выражению лица и жестам, с которыми мистер Краб слушал меня, пока
я излагал ему свой план. Он повторил сцену со звонком и дубинкой и не
преминул по-утиному раскрыть рот. Был такой момент, когда мне казалось, что
он вот-вот крякнет. Но припадок прошел, как и в тот раз, и он начал говорить
и действовать, как разумное существо. Однако он отказался выполнить
поручение и убедил меня вовсе не посылать вызов, хотя и признал, что ошибка
"Долгоножки" возмутительна, особенно же неуместны слова "джентльмен" и
"ученый".
В конце беседы мистер Краб, выказывая, по-видимому, чисто отеческую
заботу о моем благополучии заявил, что я могу хорошо подработать и в то же
время упрочить свою репутацию, если соглашусь иногда исполнять для
"Сластены" роль Томаса Гавка.
Я попросил мистера Краба объяснить мне, кто такой мистер Томас Гавк и
что от меня требуется, чтобы исполнить его роль.
Тут мистер Краб снова "сделал большие глаза" (как говорят в Германии),
но, оправившись в конце концов от приступа изумления, пояснил, что слова
"Томас Гавк" он употребил, дабы избежать просторечного и вульгарного
"Томми", а вообще-то следует говорить Томми Гавк или Томагавк, и что
"исполнять роль томагавка" - значит разносить, запугивать, словом, всячески
изничтожать свору неугодных нам авторов.
Я заверил моего патрона, что если в этом все дело, то я с готовностью
возьму на себя роль Томаса Гавка. Тогда мистер Краб предложил мне не терять
времени и для пробы сил разделать редактора "Слепня" со всей злостью, на
какую я только способен. И я тут же, не покидая редакции, выполнил это
поручение, написав рецензию на оригинальный текст "Брильянтина Тама",
которая заняла тридцать шесть страниц "Сластены". Я убедился, что исполнять
роль Томаса Гавка куда легче, чем писать стихи; я строго следовал
определенной системе, поэтому мне было нетрудно обстоятельно и со вкусом
делать свое дело. Работал я так. Я приобрел на аукционе (по дешевке) "Речи"
лорда Брума, Полное собрание сочинений Коббета, "Новый словарь
вульгаризмов", "Искусство посрамлять" (полный курс), "Самоучитель площадной
брани" (ин-фолио) и "Льюис Г. Кларк о языке". Эти труды я основательно
изодрал скребницей, затем, бросив клочки в сито, тщательно отсеял все
мало-мальски пристойное (сущий пустяк), а крепкие выражения запихнул в
большую оловянную перечницу с продольными дырками, в них фразы проходили
целиком и без задержки. Смесь была готова к употреблению. Когда требовалось
исполнить роль Томаса Гавка, я смазывал лист писчей бумаги белком гусиного
яйца, затем, изодрав предназначенное к разбору произведение тем же способом,
каким я раздирал книги, только более осторожно, чтобы на каждом клочке
осталось по слову, я бросал их в ту же перечницу, завинчивал крышку,
встряхивал и высыпал всю смесь на смазанный белком лист, к которому она
мгновенно прилипала. Эффект получался изумительный. Просто сердце
радовалось! Прямо скажу, никому не удавалось создать что-либо, хотя бы
близко напоминающее мои рецензии, которые я изготовлял таким простым