"Эдгар Аллан По. Эссе" - читать интересную книгу автора

лишь для того, чтобы "кислой похвалою осудить". Я же считаю, что хотя
тропа его не широка и его можно обвинить в маньеризме, в том, что у него
для всех сюжетов один и тот же тон задумчивых намеков, однако на этой
тропе он обнаруживает редкостный талант и не имеет соперников ни в
Америке, ни где-либо еще; и такое мнение ни разу не оспаривалось ни одним
литератором нашей страны. А то, что мнение это существует только в устной,
а не в письменной форме, объясняется тем, что м-р Готорн, во-первых,
беден, а во-вторых, не является вездесущим шарлатаном".
Действительно, вплоть до самого последнего времени известность автора
"Дважды рассказанных историй" не выходила за пределы литературных кругов;
и я, кажется, не ошибся, когда привел его в качестве примера par
excellence американского таланта, который восхваляют в частных беседах и
не признают публично. Правда, в последние год-два то один, то другой
критик, побуждаемый справедливым негодованием, высказывал писателю горячее
одобрение. Так, например, м-р Веббер (как никто способный оценить тот род
сочинений, который особенно удается м-ру Готорну) отдал искреннюю и полную
дань его таланту в одном из последних номеров "Североамериканского
обозрения"; а после выхода в свет "Легенд старой усадьбы" отзывы в таком
же тоне не раз появлялись в наших наиболее солидных журналах. Но до
появления "Легенд" я почти не припоминаю рецензий на Готорна. Помню одну в
"Арктуре" (редакторы Мэтьюс и Дайкинк) за май 1841 года; одну в "Америкен
мансли" (редакторы Хофман и Херберт); еще одну в девяносто шестом номере
"Североамериканского обозрения". Однако эти статьи, по-видимому, оказали
мало влияния на читательские вкусы, если об этих вкусах можно судить по их
выражению в печати или по тому, как раскупается книга. О нем до последнего
времени никогда не упоминали при перечислении наших лучших писателей. В
таких случаях газетные рецензенты писали: "Разве нет у нас Ирвинга,
Купера, Брайента, Полдинга и - Смита?" Или: "Разве нет у нас Халлека,
Даны, Лонгфелло и - Томпсона?" Или: "Разве не можем мы с торжеством
указать на наших собственных Спрага, Уиллиса, Чаннинга, Банкрофта,
Прескотта и - Дженкинса?" Но никогда эти риторические вопросы не
заканчивались именем Готорна.
Такое непризнание его публикой несомненно объясняется главным образом
двумя указанными много причинами - тем, что он не богач и не шарлатан.
Впрочем, только этим оно объясняться не может. В немалой степени его надо
приписать и характерной особенности творчества м-ра Готорна. С одной
стороны, быть особенным значит быть оригинальным, а подлинная
оригинальность есть высшее из литературных достоинств. Однако эта
подлинная и похвальная оригинальность состоит не в однообразии, а в
постоянном своеобразии - своеобразии, рожденном деятельной фантазией или,
еще лучше, непрерывно творящим воображением, которое придает свой оттенок
и свой характер всему, к чему оно прикасается, а главное, само стремится
ко всему прикоснуться.
Часто необдуманно заявляют, что крайне оригинальные писатели никогда не
завоевывают популярности, что такие-то и такие-то чересчур оригинальны,
чтобы быть понятными широкому читателю. Следовало бы говорить "чересчур
специфичны". Ибо сильнее всего чувствует оригинальность именно широкая
публика с ее возбудимостью, необузданностью и ребячливостью. А осуждают ее
консерваторы, литературные ремесленники и образованные старые пасторы из
"Североамериканского обозрения". Духовному лицу, - говорит лорд Кок, - не