"Николай Михайлович Почивалин. Летят наши годы (Роман)" - читать интересную книгу автора

неторопливо двинулась к беседке - высокая, длинноногая, с черной косой и
такая тонкая в талин, что ее без труда можно было обхватить растопыренными
пальцами.
- Никак я к ней не относился, - отвечаю я Юрке. - Л звал ее Змейкой.
- А я - Заикой, - дрогнувшим голосом говорит Юрий. - Видишь, две-три
буквы, а разница большая...
- Подожди, подожди, да ведь тебе Маруся Климова нравилась?
- Ошибаешься. Это ты так по ревности считал, - усмехается Юрка, и снова
голос его наполняется теплотой. - А я Зайку всегда любил. Помнишь, какая
она красивая была?
- Змейка красивая? - в некотором замешательстве переспрашиваю я, и
странно, что четко возникший з воображении образ стройной большеглазой
девушки с белой стрункой пробора на голове и маленьким смеющимся ртом
претерпевает через два десятилетня молниеносную перооценку. - Да,
пожалуй...
- Очень красивая! - Юрка вздыхает. - Я ее поэтому и боялся. Думаю: что
я рядом с ней?.. Ты помнишь, как она играла?
- Еще бы, хорошо помню.
- Выйдет на сцепу, только дотронется до клавиш, и вроде никого, кроме
ее и рояля, больше и нет. А я сижу где-нибудь в уголочке, любуюсь и
чувствую, каким сильным становлюсь. Вот, думаю, сейчас выбегу, схвачу ее
вместе с роялем в охапку и унесу, куда глаза глядят!
Потом опомнюсь, вздрогну - не вслух ли уж думаю - и прямо в пот меня от
страха. Ей ведь какую будущность обещали!..
- Где она сейчас, интересно? О ней вот я ничего не слышал.
- В Одессе, в музыкальном преподает. Консерваторию так и не кончила.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю... - Юрий некоторое время молчит и признается: - Я ведь о ней
многое знаю. Зато самого главного долго не знал... Поверишь - она ведь для
меня вроде богини была. Вы, бывало, с ней все запросто, озорничаете, а я
удивляюсь: да разве, мол, можно с ней так? Ты, наверно, не замечал, - я к
ней и подойти-то боялся. Столкнусь случайно в классе и сразу в сторону
отскакиваю, покраснею только. А ведь тихоней никогда не был!.. Сидел я
впереди ее и вот извелся совсем. Кажется, что она в затылок мне смотрит, и
чувствую, что уши у меня по-пдиотскп торчат. Трону их - горячие, большие,
как лопухи...
- Ну это ты зря, - смеюсь я. - Унта у тебя обычные.
Самым ухатым у нас Витька Рожков был, помнишь?
- Помню... Не в ушах, конечно, дело, а в моем тогдашнем состоянии. Я
ведь прекрасно понимал, что Зойка обо всем догадывается. Да что там
догадывается - знает.
Девчонки в этом отношении наблюдательнее. Поэтому-то я вроде за Марусей
и ухаживал, так что если ты на меня злился - зря. Мимикрия это была. И
ведь интересно, что Зойка великолепно и это понимала. Стою я с Марусей,
дурачимся, разговариваем - Зойка пройдет, усмехнется, и опять я, как рак,
красный, прямо хоть сквозь землю проваливайся. Так ведь и в институт
собрался ехать - ничего не сказал. Ты раньше меня уехал?
- Раньше.
- По-моему, тоже раньше, тебя-то на вокзале не было. Да если по правде,
то и не знаю, кто провожал меня.