"Николай Михайлович Почивалин. Последнее лето (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Нет, не пойду. Хоть бы и упрашивали.
- Это почему же?
- Воли себя лишать не хочу.
- Какой воли?
- Самой обыкновенной. - Жилистые, открытые по локоть руки Петра лежали
на баранке свободно, без напряжения, хотя дорога пошла хуже. - Над вами
сверху сколько? - ну-ка посчитайте. Трест, райком, обком. Да еще на своем
партсобрании прочесать могут - дай бог! А надо мной кто? Один вы. Так с
меня много не возьмешь. И не за что... Машина у меня всегда в порядке.
Теперь и вовсе - новая, года два в нее и не заглядывай.
- Хитер!
- Куда уж там хитер! Что на уме, то и на языке.
Хитер-то не я - другой. Вот он уж действительно хитер.
И рады бы от него избавиться, да не можете. Тут, сказываю, и над вами
власть есть.
- Это ты о ком? - нахмурился Тарас Константинович.
- Сами знаете. - Петр тоже перестал пошучивать, - О том, к кому едем:
Игонькин.
- Тут не так просто, как ты думаешь.
- Куда уж там - сложность.
- Да, сложность! - рассердился Тарас Константинович. - Сложность, пойми
ты, в том, что разлюбезный твой этот Игонькин ничего не сделал хорошего,
но и плохого ничего не сделал. Пьяным не валялся. С бабами не замечен.
Лодырь он просто - вот кто. А как, я тебя спрашиваю, под приказ это
подведешь? Эх, если б только на чем проштрафился!..
Со стороны это, вероятно, показалось бы нелепым - директор прямо-таки
мечтал, чтобы его работник провинился; Петр не улыбнулся, продолговатое
лицо его, коегде изрезанное уже морщинами, было сосредоточенным - такой
прямой разговор потянула вдруг за собой незамысловатая шутка директора.
- Вот за это выгонять и надо. За то, что лодырь.
- Не принято, понимаешь, за это. Когда уж развалит окончательно. Или
оскандалится - тогда можно. А так - по месткомам да по судам затаскают.
Сам не рад будешь.
- Говорят, чтобы у него машину или лошадь выпросить - с поллитром идут,
- осторожно, словно его могли услышать посторонние, сказал Петр.
- Кто говорит? - Тарас Константинович ерзнул на сиденье.
- У него, сказывают, и раньше так заведено было.
Когда он где-то в председателях колхоза ходил.
- Кто говорит? - потребовал Тарас Константинович. - Ты понимаешь, что
мелешь? Ну, кто?
- Не помню, - растерянно сказал Петр. - А слышал - точно. Силантьева,
что ли...
- Точно, слышал! - раздраженно передразнил Тарас Константинович. - Не
помнишь, так и болтать нечего!
Была какая-то неловкость в том, что директор совхоза рассуждал со своим
шофером, да еще беспартийным, об управляющем отделением, - Тарас
Константинович понимал это, как понимал и то, что еще более неловко замять
такой прямой и честный разговор.
- Может, это я, Петро, по-стариковскн нетерпимым стал. Все бурчу -
вместо того чтобы побороться за человека... Пробовал, да, видно, терпения