"Николай Михайлович Почивалин. Офицерский вальс (рассказ)" - читать интересную книгу автора

героического, она даже не была в партизанах к, скрыв, что она учительница,
как и все, работала на уборке хлеба, на заготовке дров, и почему-то вот
такая, обыденная, давно не евшая досыта, доверчивая, она становилась
Тимофею все ближе, хватит этого сурового, героического и с них, солдат.
Пальцами он нашел на ее ладони плотные бугорки мозолей, мягко погладил их,
Аня опять на секунду замерла и опять, справившись с волнением, оставила
свою руку в его руке.
- Я теперь тут под навесом и сплю, - стоя в калитке, простодушно
сказала Аня, не подозревая, как, впрочем, минуту назад и Тимофей, чем это
обернется. - Устали уж запираться и таиться. Хоть на воздухе...
Он целовал ее лицо, шею, губы; она отворачивалась, отталкивала и сама,
помимо воли, льнула к нему, помогала, холодея от ужаса, нетерпеливым и
неумелым рукам.
Полный щемящей невыразимой нежности, благодарности и гордости - за то,
что был первым у нее, он уже знал, что теперь он не один, что это -
навсегда, до тех пор, пока живет и ходит по земле, что никогда он еще не
был таким сильным, почти всемогущим. Окажись он не вчера, а сейчас у той
проклятой высотки, с которой безостановочно скатывались танки с белыми
крестами, он сам, один раскидал бы их, как спичечные коробки! Бережно и
благодарно он погладил ее рассыпавшиеся по подушке волосы, коснувшись
мокрых глаз, испуганно и хрипловато спросил:
- Ты что?
- Так это... глупый ты, - шепотом ответила Апя, притягивая к себе его
чубатую голову.


...Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.


Нет, не прошел Тимофей мимо ее ворот - они остались на другом конце
города. Не прошел потому, что в ту же ночь, на рассвете, их подняли по
тревоге и он не сумел даже сбегать проститься, сказать самое главное.
Аня еще спала под своим навесом, улыбаясь во сне припухшими губами,
когда он, стоя на пригорке, пропускал грозно топающую кирзой колонну и все
оглядывался, оглядывался. Навстречу колонне катился, нарастая, тяжелый
грохот, на заалевшем горизонте поднимались уже зловещие черные веера
взрывов - немцы перешли в наступление по всему фронту. Подбежал, коротко
доложив, лейтенант Огарчук и убежал снова, навсегда унеся на своем крупном
лице так не вяжущееся с обстановкой выражение покоя, доброты и
загадочности - словно он, как ц Тимофей, знал теперь что-то такое, чего не
знали другие. Спустя два часа его ротой командовал уже новичок из
пополнения...
...Вальс кончился, а Тимофей Васильевич все еще стоял, стиснув железные
прутья ограды, будто пытаясь их выломать и вернуться туда, куда не
возвращаются. Горячий, застилавший глаза туман рассеялся, до слуха
донеслась какая-то визгливая мелодия, под которую на танцплощадке
зашаркали еще упоенней. Тимофей Васильевич поспешил прочь, припадая на
правую ногу.
Не зная Аниной фамилии, он писал ей с фронта, адресуя письма на школу,