"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

делать! С одной стороны - занят по уши, а с другой - да кто же станет
печатать очерк о человеке, которого нет в живых? В подобных
обстоятельствах - я сам старый газетчик, знаю это, - очерк могут
напечатать о личности необыкновенной, да и то - приуроченно к какой-то
дате: "Десять лет назад перестало биться пламенное сердце..." Для
успокоения совести поговорил все-таки с редактором областной газеты,
давним приятелем, и, к удовольствию своему, услышал то, что и надеялся и
хотел услышать: "Ну, милый мой, человека нет, а ты о нем - очерк! Видал,
что с уборкой делается?
Дожди, непогода, валки прорастают. Взял бы да написал о тех, кто в
таких условиях в передовиках идет. В колхозе "Россия" ребята прямым
комбайнированием, знаешь, сколько дают?.."
Несколько месяцев спустя, отправив наконец рукопись в издательство, я
начал наводить порядок на своем захламленном столе. Обнаруженное в завалах
письмо бухгалтера лежало передо мной, как молчаливый упрек. Такие
невысказанные вслух упреки, о которых никто, кроме тебя, не знает, - штука
тягостная. Надо было что-то немедленно делать, отвечать, но что отвечать,
если ничего, кроме стереотипных извинений за неприлично долгое молчание,
на ум не приходило?.. Раз за разом - наизусть запомнив - перечитал
короткие, какие-то наивно-доверчивые строки, написанные аккуратным женским
почерком, и почувствовал, что не смогу просто отмахнуться от них.
Почему?.. Задержался взглядом: тридцать лет проработал директором детдома;
подумалось, что человек этот - моего поколения, рождения двадцатых годов,
- тема, постоянно занимающая меня. Вслед за этим, - начиная какую-то
подспудную работу, - мысль принесла, напомнила высказывание, кажется,
Белинского, что под каждои могильной плитой скрыта всемирная история.
Неосознанно противясь чему-то тому, что возникало помимо воли, вопреки
желанию влекло куда-то, - принялся листать том Белинского, чтобы найти это
высказывание, не нашел, да это отчего-то было уже и неважно. В таком
инертно-бесцельном состоянии, с чего, вероятно, и начинаются
целеустремленные действия, позвонил заведующему областным отделом
народного образования, в ведении которого находятся детские дома, спросил,
знал ли он Орлова Сергея Николаевича.
После ответного приветствия телефонная трубка умолкла, затянувшаяся
пауза была нарушена лишь чирканьем спички, потом неторопливый голос
признался: "Знаете, до сих пор не могу свыкнуться, что его нет... За свою
жизнь я редко встречал людей такой кристальной души".
Вслушиваясь в этот неторопливый голос, хорошо представлял сидящего за
широким полированным столом немолодого светловолосого человека, обычно
очень скупого на похвалы и так убежденно произносящего эти высокие
увесистые слова.
На следующее утро я уже был в ста двадцати километрах от Пензы - ходил
по детскому дому, сидел у секретаря райкома, пил чай в гостях у глубокой
старушки с выцветшими голубыми глазами и слушал ее полный живых
подробностей рассказ о том, как полвека назад юной девушкой пришла она в
детдом преподавателем музыки..
Затем я поехал в район второй раз, третий - записная книжка и
воображение мое стремительно набухали; воспоминания людей, хорошо знавших
Орлова, признательно и щедро лепили образ удивительного человека; говорили
они о нем так, будто он навсегда остался с ними, мерили его мерой своп