"Игорь Подгурский. Последний резерв " - читать интересную книгу автора

Во все стороны простирались высокие барханы, абсолютно лишенные
растительности. Вечные песчаные волны рядами уходили вдаль, сколько хватал
глаз. Даже если смотришь в электронный бинокль, то все равно не увидишь
ничего, кроме мертвого сухого моря, равнодушно уходящего за горизонт.
Рассказы ветеранов на привалах о ротных колоннах на марше, засыпанных песком
в пустынях на других планетах, не казались преувеличением...
Когда вдалеке, у зыбкой дрожащей линии горизонта, появилось небольшое
облачко, командир дозорной группы поднес бинокль к глазам и увидел одинокий
пескоход на воздушной подушке.
Среди раскаленных песков двигалась чужая бронемашина.
Враг был рядом. Судя по карте, идти оставалось совсем немного.
"Еще один переход, и мы их возьмем тепленькими", - доложили начальству
на внеочередном радиосеансе.
Закодированный пакет информации с докладом об обстановке отправился на
орбиту.
Но ни через день, ни через два диверсионный отряд на связь больше не
вышел. Прорыв сорвался. Диверсанты, на которых возлагалось столько надежд,
пропали без следа. Словно исчезли с лица планеты. Что с ними приключилось,
для командования так и осталось загадкой. В этом районе и раньше случалось
такое - пропадали целые поселения колонистов, не чета отряду численностью в
батальон неполного штата.
Еще одна горсточка людей затерялась среди барханов гиблой пустыни,
разделив судьбу многих неудачников. Так было и так будет...
Если бы кто-то из отряда уцелел, то смог бы поведать удивительную
историю. Ее, впрочем, скорее всего, сочли бы бредом человека, тронувшегося
рассудком в пустыне.
Обнаружив чужой пескоход, отряд остановился на последний привал перед
боем. Место для отдыха выбрали, как обычно, посреди высоких барханов -
идеального укрытия от посторонних глаз. Выставили часовых, натянули желтые
камуфляжные тенты, дававшие иллюзорную тень в огромной духовке под названием
"пустыня". Дозор усилили пулеметным расчетом. Определили, кто кого должен
сменить на постах.
Можно было отдыхать, восстанавливать силы перед последним броском. Но
вместо этого люди стали выбираться из-под тентов, почти выгоревших до
белизны на беспощадном солнце. Их усталость после тяжелого перехода
сменилась восторгом. Опостылевшая пустыня радовала теперь своим простором и
величием. Со склонов барханов потекли тоненькие песчаные ручейки. Они на
глазах превращались в потоки, устремившиеся к тенту посередине временного
лагеря.
У диверсантов, привыкших не доверять и самим себе, это явление не
вызвало даже намека на чувство опасности. На лицах столпившихся солдат и
офицеров блуждали радостные улыбки. Тяготы и невзгоды последних лет кровавой
службы остались позади, перестали ныть натруженные ноги. Все внутри пело от
восторга и счастья. Незнакомое чувство сопричастности к Великому и
Прекрасному зарождалось в сердцах.
Если бы рядом оказался сторонний наблюдатель, трезво оценивающий
обстановку, то у него бы зародилось сомнение в том, что эти чувства идут из
души. Может быть, бойцам просто внушили радость и восхищение, чтобы
задержать на месте подольше, подавив желание бежать отсюда без оглядки?
Какие эмоции принадлежали им, а какие были привнесены извне?