"Роман Подольный. Дальнейшему хранению не подлежит" - читать интересную книгу автора

Роман Подольный

ДАЛЬНЕЙШЕМУ ХРАНЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ


Город все собирался кончиться, оборваться, сойти на нет - и не мог.
Улицы сменялись улочками, заборы - заборчиками, уличные колонки -
колодцами.
Но конца всему этому не было. Взгляд упирался метрах в двадцати в
зыбкую границу темноты - и несколько секунд она казалась границей города.
А потом я замечал, что темнота отступает передо мною, а вместе с нею
медленно уходит в ночь город, расчетливо не давая обогнать себя.
Днем Барашов совсем не казался мне большим. Наверное, потому, что я
мерил его в вышину, а не в длину и ширину. Что ж, четырехэтажный
горисполком был Эйфелевой башней города, а трехэтажная гостиница с
колоннами - его Исаакиевским собором.
За два месяца, прошедшие со дня моего приезда, у меня не нашлось
времени, чтобы рассмотреть пункт, определенный мне для работы институтской
комиссией по распределению. И не ночью бы начинать исследование города,
где, как значилось в позавчерашнем решении горисполкома, уличное освещение
отставало от благоустройства дворов, а от уличного освещения, в свою
очередь, отставало асфальтирование тротуаров.
Это распоряжение я получил как руководитель видного областного
учреждения. В моем ведении находился угрюмый двухэтажный дом, смотревший и
на соседнюю улицу, и на общий с городской милицией двор добротно
зарешеченными окнами.
Называлось мое учреждение архивом; я, однако, был там не директором, а
начальником трех старших научных сотрудников, одного просто научного
сотрудника, двух младших научных соудников, трех архивно-технических
сотрудников и вахтеров. Я завидовал своим подчиненным. Потому что они были
начальниками. Особенно вахтерам. Раз в три ночи каждый из них занимал
рабочую позицию на печи крохотной сторожке у дверей архива, на которые сам
перед тем навешивал замок весом в полпуда. Утром будил его и отпускал с
работы. Один из них ухитрился как-то не заметить грозы, перебудившей весь
Барашов; другой (по слухам, занимавшийся гаданием) несколько часов назад
не слышал, как я отчаянно лупил уками и ногами в дверь архива - изнутри.
Потому то я был заперт. Стоило только на пятнадцать минут дольше посидеть
над документами...
Покорившись судьбе, я предусмотрительно превратил рабочие халаты
сотрудников в эрзац-простыни и иц-одеяла. Но спать было рано. Я пошел к
полкам с :удебными делами.
Их было здесь, судя по описям, по крайней мере, двадцать тысяч! И по
крайней мере, процента три от этого числа я уже успел просмотреть.
На делах стояли красивые даты: "Начато 2 января 1917 года, окончено 14
декабря 1917 года". "Начато 28 сентября 1917 года, прекращено
производством 29 октября того же года". 1918, 1919, 1920 годы."Дело 2-го
участка Барашевского уездного суда о краже крестьянином Филиппом Иконовым
свиньи у крестьянки Елизаветы Петровой". Больше всего было здесь двойников
этого дела. Что же, я и просматривал эти судебные документы только для
того, чтобы большую часть из них отправить в макулатуру.