"Владимир Подольский. На пороге" - читать интересную книгу автора

полз на одних передних лапах в кусты, но болевой шок и кровопотеря взяли
свое, и он потерял сознание, если можно так говорить о кошках, у которых
наличие сознания отвергается серьезными учеными. Во всяком случае,
провалился он в милосердное беспамятство, где нет ни желаний, ни боли, и его
истерзанное тело осталось лежать среди лужиц воды, в которую превратился лед
шального, смертельного метеорита.
Впрочем, примерно через час оказалось, что не вполне смертельного. В
неописуемое удивление пришел бы какой-нибудь биолог, если бы ему случилось
наблюдать то, что случилось дальше. А дальше, кот вдруг задышал, завозился в
грязи и, пошатываясь, поднялся на неверные лапы. Оказалось, что раны его
затянулись, но стал он несказанно тощ и грязен. Шерсть его большей частью
покрывала корка из глины, перемешанной со свернувшейся кровью, уже подсохшая
на солнце. Кот помотал головой, страшный голод и жажда терзали его, будто
совсем недавно не позавтракал он вполне плотно. Обнаружив вокруг себя пару
еще не подсохших лужиц от злосчастного метеорита, он вылакал их досуха и
даже вылизал мокрую глину. Потом побрел, припадая на все лапы по полосе
выпада ледяных осколков. Попадающиеся лужи он не оставлял без внимания,
припадая к ним надолго. Попалось ему и несколько трупиков мышей и птиц,
также убитых час назад, но не оживших, как он. Хотя обычно кот не ел падаль,
брезговал, но сейчас он съел всех, а птиц прямо с перьями.
Очень быстро походка его стала уверенней, а, дойдя до озера, он
обнаружил болтающийся в воде недалеко от берега труп крупной утки, тоже
убитой ледяными иголками. Войдя в воду, он проплыл несколько метров, что
всегда делал с огромной неохотой, ухватил утку за крыло и выволок ее на
берег.
Однако съел он ее не сразу, сначала вылизал свою шерсть и вычесал из
нее всякую мелочь. Уже ничего у него не болело, смертельная слабость прошла,
мышцы налились прежней силой, однако голод и жажда хоть и, притупившись,
давали о себе знать по-прежнему. Наш виртуальный биолог уже не опознал бы в
этом звере то полуразорванное тело, которое еще недавно валялось на пригорке
невдалеке. Даже ухо его, поврежденное в драке, по непонятной причине снова
отросло.
Высохнув на солнце и распушившись, чудом оживший хищник съел половину
утки, и этого оказалось ему пока достаточно. Он напился из озера и потащил
остатки добычи к своей лежке в дальних кустах. Вытянув шею, он нес в зубах
то, что осталось от немалой птицы, не забывая прислушиваться к доносящимся
звукам. Дойдя до своего дома, он улегся на любимое место, кучу сухой травы,
поел еще немного и задремал.
Спокойно проспал он остаток дня и всю ночь. Только под утро, любопытный
молодой лис, привлеченный аппетитным запахом крови, сунулся к его утке. Кот
проснулся и заурчал на ворюгу так угрожающе, что тот счел за благо
ретироваться, хотя бы и голодным, но целым. А камышовый кот снова задремал.
Ошибкой было бы заявить, что звери вообще, а коты в частности не
думают. Животные думают, только мысли их очень лаконичны: "добыча!", "враг,
спрятаться!", "голодно, искать добычу", "сытно, полежать, поиграть",
"соперник - напугать? драться? убегать?" Кто-то, может быть, тот же
воображаемый биолог скажет, что для объяснения действий животных достаточно
инстинктов, рефлексов, условных и безусловных. Конечно, они очень важны, но
животные еще и видят сны, в которых переживают то, что случилось с ними.
Видят и вспоминают без слов, образами, поскольку речью не владеют. И думают