"Виктор Подрезов. Потомок пророка (Искатель № 2/1988)" - читать интересную книгу автора

До Хайберского перевала добрались без особых приключений. На границе
паломников, за которых они себя выдавали, тоже никто не задержал. Лишь
проводили их осуждающими взглядами молоденькие солдаты у пограничного поста,
опуская перегораживавшую шоссе железную цепь.
Неожиданности поджидали паломников за первым же поворотом ущелья. На
черной придорожной скале, словно серая шапка, примостился бетонный блокгауз,
из узких бойниц которого в сторону Афганистана нацелились тонкие стволы
скорострельных орудий. Немного дальше вдоль шоссе потянулись башенки дотов,
колючая проволока и большие участки, отмеченные белыми столбиками.
- С дороги не сходить, там мины, - предупредил Ахмад.
После этого все стали испуганно жаться к середине шоссе, тесня и толкая
друг друга. Что ж, в каждой стране свои порядки, постарался успокоить себя
Масуд. Вскоре они увидели стоявшие на обочине танки. Люки были открыты.
Танкисты сидели и лениво курили, как это делают люди, изнывающие от скуки. В
башне стоял офицер. Он что-то сказал, брезгливо кивнув на уныло бредущих
беженцев. Солдаты громко заржали. И тут он в первый раз ощутил глухую
щемящую тоску. Потом она часто накатывала на него, и чем дальше, тем труднее
было прогнать ее. В конце концов он понял, что просто тоскует по родине и от
этого есть только одно лекарство - возвращение домой. Но сколько испытаний и
жестоких ударов судьбы пришлось выдержать, сколько передумать и
переосмыслить на пути к прозрению!
Все началось с лагерей беженцев, куда попали несостоявшиеся богословы.
Поскольку семьи мусульман не должны жить на виду у чужих людей, пакистанские
власти отвели беженцам места для поселений. Раньше Масуду приходилось
видеть, в каких условиях живут обитатели кварталов бедноты в том же Кабуле.
Но то, что он встретил здесь, не шло ни в какое сравнение. Земля вспучилась,
словно нарывами, безобразными серыми и коричневыми буграми, которые язык не
поворачивался называть жилищами. Однако в этих земляных норах были двери - в
них входили, согнувшись в три погибели, - и крошечные окна, служившие
единственным источником света - даже керосиновых фонарей почти ни у кого не
было. Люди спали прямо на голой земле, укрывшись изодранным одеялом или
расползшейся от времени старой кошмой. На вытоптанных пятачках играли худые,
голодные дети, ссорясь из-за цветной тряпицы или осколка разбитого блюдечка.
- Подняться бы да уйти назад, за перевал, в родные края. Но нельзя,
убьют самого, семье тоже не поздоровится, - с болью и отчаянием в голосе
сказал ему в первый же вечер пожилой пуштун, жаждавший услышать последние
вести с родины.
Масуду показались странными эти слова. Как можно стремиться туда, где
кафиры, подстрекаемые иблисом*, оскверняют и попирают главное, что дал аллах
человеку, - веру? Сам Масуд ради нее был готов стерпеть любые лишения. Когда
же в лагерях для беженцев он вдоволь хватил горя, им овладело не отчаяние, а
ненависть к кафирам, ввергнувшим правоверных в пучину страданий. Да, прав
наставник, муалим Ахмад: его место среди тех, кто под зеленым знаменем
пророка поднялся на джихад!
______________
* Иблис - название дьявола в исламе.

В учебном военном лагере душманов, где оказался Масуд, никто не мог
сравниться с ним в знании Корана. После отбоя, лежа в душной палатке на
пыльной, кишевшей блохами кошме, он вдохновенно вещал своим новым товарищам