"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу автора

на тебе лица нет.
- Давно уже нет, - привычно отмахнулся Максим.
- Ой, извини... - спохватилась девушка. - Скажи, а... помогло.
- Да, но все еще впереди. Суток на... трое, прикинул Максим.
- Ну, проходи, проходи. Вот ванная. Горячая, холодная, пена, гель.
Шампунь вот, мужской. Потом - вон полотенца. Какое покажется. Все, я пошла.
Ах да - вон халат, папин. Давай, не стесняйся.
А чего стесняться-то? Максим с удовольствием снял презентованную
добрыми стариками одежку и скоро нежился в теплой воде. Даже это, чужое
тело, все- таки требовало ухода. Не подвело же оно его пока!
- Ладно, будем дружить! - растирая мочалкой рубцы и смывая давешний
красный пот, констатировал Макс. - Если бы еще фейс ну хоть чуть-чуть... А
то, вон, как все шарахаются. Хотя, может, так и лучше? Чтобы не липли к
чародею, а?
Мысль показалась здравой. По крайней мере, примиряющей с нынешним
положением вещей. Хотя бы до... до того, как искупит свой грех. Грех? Да,
наверное. Грех гордыни. И вновь навалилось, навалилось на него это гнетущее
чувство вины. И желание скорее что-то делать. Поэтому в ванной он не
залеживался и очень скоро уже сидел, запахнувшись в халат, в просторной
кухне.
- Давай, наворачивай. Изголодался же! - приглашала Светлана.
Максим, уже приняв решение, не кривлялся - ел быстро и много. Запив
поздний завтрак горячим чаем, поблагодарив, спросил, где он может отдохнуть.
- Через два, нет, через четыре часа еду назад. Обязательно разбуди.
Хотя, я и сам...
Недоговорив, юноша провалился в глубокий освежающий сон. А девушка еще
несколько минут пристально рассматривала это обожженное лицо. Затем
поморщилась каким-то своим мыслям, положила на пуфик рядом с кроватью одежду
отца, и, выйдя из спальни родителей, упала в свою девичью кроватке в их с
сестрой комнате.
Проснулась Светлана от надоедливо тарабанящего мобильника. Мамин. "Чего
она не отвечает?" сквозь сон разозлилась девушка. Окончательно проснувшись,
пошла на звук. Сотовик наигрывал Моцарта из кармана старых галифе, тех
самых, в которых был обряжен ее новый знакомый. "Да, она же его подарила
Максу" - вспомнила девушка. Значит, и звонит ему. Взяв мобильник, она
направилась в спальню. Ну, конечно, Максима уже не было. Проспала. Светлана
набрала по уже замолкшему телефону Тамару.
- Да, он здесь. Уже, ну, часа три.
- Я скоро буду - бросилась собираться девушка.
Так оно и завертелось. С полудня до утреннего обхода следующего дня
юноша боролся с недугом. Утром ехал к Светлане, принимал ванну, ел и на
четыре часа заваливался спать. А затем - вновь в хоспис. Уже на вторые сутки
поэт начал вместе с целителем подходить к окну, заговаривать со своим
спасителем. Но Макс был неразговорчив. Его вновь вымотала постоянная боль,
которой награждал его корчащийся внутри пациента спрут. Или даже кракен. А
на третий день, когда Максим расправился - таки с врагом и обведя всю
"тусовку" счастливыми глазами выдохнул: "Ну вот, мы и сделали это",
случилось совершенно непредвиденное. Держащийся только на наркоте сосед по
палате, лишь иногда и на какие-то минуты приходящий в сознание, жутко
застонав, сполз с койки, и, встав на колени, протянул к юноше руки. Этот