"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу автора

мешай. Для этого мы сюда приехали, для этого.
Цыганка выбила из трубки табак и насыпала туда крупных семян. Бросила
какой - то сухой травы в костер и она вспыхнула странным зеленым огнем. У
Максима некоторые целительные лучи получались такого же цвета. Прикурив от
уголька, гадалка несколько раз обошла костер, пристально вглядываясь в
пламя. Затем вновь села возле Максима, схватила обеими руками его правую
ладонь и уставилась неподвижным взглядом в пламя.
От нечего делать Максим тоже начал смотреть в огонь. Он не знал, что
там видит цыганка, но он впервые смотрел на огонь костра, как на короткую
жизнь маленького плазмоида. Как человек смотрит на короткую, нелепую с его
точки зрения, жизнь какой- нибудь однодневки. А ведь самые проницательные
люди догадывались, что и это - жизнь, только другой формы. "Огненные
саламандры". О Господи, так что, и я тоже? Но... Я же вот он... Да, сейчас
"вот он". А тогда, там, наверху? А девушка тогда кто? Он вдруг отчетливо
вспомнил ее. И что потом с ней случилось. И с ним. Что теперь делать? Как
там отец? Он вспомнил вдруг Белого-старшего, когда тот приехал его
проведать - с новенькими майорскими погонами и Звездой героя. А потом, как
объявил о своей женитьбе. Надо ехать. Куда? Или наплевать на все и
действительно только исцелять этих несчастных деток? - он вспомнил и ужас
детского дома инвалидов, и захватывающее чувство счастья, когда исцелил
последнего обитателя этого приюта скорби. Может, ради этого стоит жить? Но
как же тогда... зачем тогда... не-е-ет, не для этого. А для чего? Убивать? И
тотчас проплыла в памяти вся вереница расправ над свевозможной мерзостью. И
что? И вот... В чужом теле сижу у костра. У костра?
Максим пришел в себя. "И сама обкурилась и меня обкурила" - решил он с
удивлением глядя на догорающий в предрассветном тумане костер. Покосившись
на остекленевший взгляд цыганки, он осторожно вытянул руку из ее ладоней.
- Да, пора, - согласилась, приходя в себя, цыганка.
- И что скажете?
- Я не могу ничего сказать. Можешь уйти, не исцелять наших детей, но не
могу. Мне открываются только пути простых смертных...
- А я, значит, не простой?
- Не лукавь со мной. Ты знаешь сам. И я знала. Чувствовала.
Догадывалась. Но не смела.
- Неужели это так страшно? - вздрогнул Максим, глядя на удивительно -
торжественное выражение лица цыганки.
- Не тебе, конечно, не тебе. Для тех, смертных, кто пойдет за тобой.
- Но что... Что я с ними сделаю? Я же не чудовище какое. Это я только
внешне. Да и то...
- Знаю. Все теперь знаю. Не ты. Тьма.
- Тьма? Это... это...
- Тот, кто дал тебе оберег, знает...
- Но его не спросишь! - вздрогнул Максим, вспомнив жутко растерзанное
тело Хомы.
- Поэтому и не спросишь.
- Это Тьма его? Хорошо, как до нее добраться?
- Тьма - порождение Самого.
- Постойте, Сама что-ли?
- Нет, какого еще Сама? Я же сказала: "Самого".
- Ладно. И что?