"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу автора

офицерской портупеей.
- Я сейчас распишусь, - пообещал он вскочившему сыну. И не здесь - он
разорвал страницу дневника и шваркнул его об стену. - На твоей заднице
распишусь - махнул он портупеей.
На свою беду, ошеломленный Максим попытался увернуться очень неловко и
удар пришелся по лицу. Всхлипнув от унижения - боли он и не почувствовал,
Максим кинулся в комнату к Рыжику и упал на койку.
"Бить? Сына бить? По лицу? Ремнем? Ладно. Пусть приходит и бьет. Пусть
убьет совсем! Если заслужил!" - думал Максим, давясь слезами обиды. В
глубине души он не верил, что "заслужил". Но отец не шел, экзекуция
откладывалась. Максим включил свой плеер, нашел любимые записи и, вновь и
вновь переживая происшедшее, тем не менее, потихоньку уснул.
Утром отца уже не было дома. Служба. Возле ранца лежал дневник с
аккуратно подклеенной страницей и подписью отца. Макс не знал почему, но
именно это, а не ремень, потрясло его душу. И с тех пор во всех своих
проделках в школе он не переступал грань, отделяющую устные замечания от
записей в дневнике. Гораздо позже он узнал, как вымучился за ту ночь отец.
Какие только жуткие последствия не представлял! Не хотел же он вот так - по
лицу. Вообще это не по-людски. А если глаз! - в ужасе думал он. Или даже не
глаз, а губа. Это же молодой парень! Среди ночи он не выдержал, вошел в
комнату к спящему сыну, и тихонько подсвечивая фонариком, осмотрел Максима.
И счастливый вышел - склеивать порванную страницу. Вчитавшись в замечание,
покачал головой, пробурчал что-то нехорошее в адрес автора записи. Вздохнув,
расписался. А назавтра, ужиная на просторной для двоих кухне, долго молчали.
- Прости, па. Больше никогда, слышишь, никогда..., - всхлипнул Максим.
- Ладно тебе, сынуля, сгреб в свои объятия его отец. - Я тоже...
никогда... чтобы не случилось... - прижался к сыну почему-то мокрой щекой
Белый-старший.
Вспомнив об этом, Максим вытер набежавший слезы. "Папуля! Как же я по
тебе соскучился! Зачем мне все это надо, а папуля? Когда же я тебя увижу!
Нет... Не в таком виде!" Он вздохнул и пошел долечивать баронова отпрыска.
- Скажи, что ты хотел бы от меня? - уже зрячим взглядом изучал целителя
наследник после второго сеанса. - Ты понимаешь? Не от отца. От меня. Лично.
- Ай, - махнул рукой измученный болью Макс.
- Не надо "Ай". У вас всех представление о цыганах, как о подлецах
неблагодарных. Но мы всегда с добром к тем, кто и к нам также.
- Все и всегда?
- А вы? Вы все и всегда?
- Ты первый начал. Да не надо мне от тебя ничего. Не могу даже и
придумать. Моим проблемам... Хотя, слушай. Пока я буду с вашими пацанятами
возиться, попробуй все-таки узнать, откуда эта зараза.
- Ты так о нас волнуешься?
- Жаль, если вернется. Получится - все впустую.
- Ладно. Попытаюсь. А теперь - пока. Дела. Ну, я кое-кому покажу!
Исцеленный что-то закричал и в оранжерею вновь ворвалась та же
компания. И еще молодая цыганочка, улыбающаяся не только радостно, но еще и
виновато.
"Невеста. Которая уже на сторону поглядывать начала" - понял Максим.
Ничего, многим нетерпеливым теперь достанется на орехи. Отмахнувшись от
восторженных изъяснений благодарности, Максим побрел в свой гостевой домик.