"М.Н.Погодин. Черная немочь" - читать интересную книгу автора

получил от бога при самом рождении и по сему дару могу только назваться
любимым чадом божиим, - не более...
На что же дарованы мне сии чудесные человеческие способности? Верно, на
какое-нибудь великое употребление, верно, я должен делать с ними чтонибудь
другое, не похожее на действия животного с своими?
Они могут возрастать, улучшаться, тупеть; младенцем повиновался я первому
движению, - теперь слышится во мае голос рассудка, который указывает мне,
что я должен делать, чего не должен; прежде не умел я перечесть четырех, не
понимал разницы между причиною и действием, забавлялся игрушками, сердился
за безделицу, - теперь утверждаю, отрицаю, наслаждаюсь природою, восхищаюсь
словами спасителя, повелевающего любить врагов и благословлять клянущих.
- Точно, точно - человек должен возделывать свои способности, должен
работать над собою, - воскликнул я себе торжественно. - Вот достойное ему
занятие на всю жизнь. Я не должен быть на пятидесятом году тем, чем я есмь
теперь.
Все спи мысли с быстротою молнии пронеслись в моей голове одна за другою,
скорее, нежели я 'пересказал их вам теперь. Как будто тяжелая гиря
свалилась с моего сердца. Я отдохнул, довольный своим заключением; долго
потом размышлял я о причинах, доведших меня до оного, и совсем позабыл
настоящее свое положение, совсем потерял из виду те препятствия, которые
встретились мне тотчас, когда дело дошло до исполнения моих новых желаний.
В таких размышлениях я не мог, разумеется, заниматься своим делом: часто
за простую бахрому запрашивал я столько, сколько надо взять за лучшее
кружево, бархат продавал одною ценою с ситцем, обсчитывался, сдавал лишние
деньги; и если бы товарищи, любившие меня от всего сердца, не старались
накрывать моих проказ от батюшки, то я беспрестанно подвергался бы великим
опасностям. Впрочем, они считали меня помешанным, пред моими глазами в
таких случаях пожимали плечами, перешептывались между собою и вслух почти
изъявляли свое сожаление. Я не обращал внимания на их суждения и продолжал
думать свою крепкую думу.
Все утверждало меня в прежней догадке. От общей мыс ли я обратился именно
к себе: как за прилавком могу я возделывать свои способности? здесь
чувствуют удовольствие только от барышей, думают о барышах, действуют для
барышей. Здесь притупеют мои способности, точно как притупели они во всех
моих товарищах, которые прежде, верно, думали по-моему.
Стало быть, торговля мешает человеку достигать своей цели!
Не может быть: если бы она не была необходима, то не могла бы и возникнуть
между людьми, а необходимое не мешает. Лучше ли ее другие знания? Нет:
разве судья не употребляет своего времени на решение чужих споров? Разве
крестьянин не орошает кровавым потом земли для нашего прокормления? Разве
солдат не учится и не дерется для защиты отечества? Разве ученый, забывая
себя, не учит других? Всякое звание, очевидно, необходимо в обществе, и
между тем у всякого есть забота, которая мешает ему посвятить себя
исключительно на усовершенствование своих способностей...
Нет, нет, я ошибаюсь. Ничто не может мешать человеку. Сии заботы, сии
препятствия должны, верно, служить только к возбуждению его деятельности, к
укреплению его силы, к возвышению его духа; должны служить ему лестницею на
небо. Может быть, без них, избалованный и вялый, он обленился бы на долгом
пути своем и заглох, как стоячая вода. С богом боролся Иаков, и спаслась
душа его.