"Михаил Петрович Погодин. Русая коса " - читать интересную книгу автора

Михаил Петрович Погодин

Русая коса

Происшествие из жизни одного молодого человека

М.: Сов. Россия, 1984


- Что с тобою сделалось, товарищ? - спросил молодой Д., вошед в комнату
приятеля своего Минского. - Давным-давно ты ни к кому из нас не являешься;
йенские ученые ведомости лежат у тебя на столе неразрезанные, и даже...
любезный твой "Нестор" [1] - вот он - покрыт новою пылью сверх собственной
древней!
- Ты все шутишь, Александр! Мне не до шуток.
- О чем же грустишь ты, смею спросить? Все твои знакомые теряются в
догадках. Мы ума приложить не можем... и мне поручено выведать твою тайну,
во что бы то ни стало. Отчего в тебе такая перемена?
- О какой перемене говоришь ты? Если бы не сказал ты о ней теперь, мне
и в голову не пришла бы мысль, что во мне есть какая-нибудь. Давно ли я
виделся со всеми вами, говорил о литературных новостях, спорил...
- Поздравляю... Ты зерно с древним монахом заслушался какой-нибудь
райской птички [2], хотя они и редко залетают к нам ныне. Да не спугнул ли я
ее?.. Знаешь ли, что со времени твоего затворничества вышел новый том
"Истории" Карамзина, Жуковский перевел еще одну Байронову поэму... [3]
Словом, ты целую неделю сидишь дома.
- И это может быть. Я погружен в созерцание: не мудрено, что времени
для меня кет.
- Но и прежде ты погружался в созерцание; однако ж товарищи имели
удовольствие принимать в нем участие... Перестань вертеться: притворство к
тебе не пристало; впрочем, я уже поймал тебя: ты не принял участия в моих
известиях; значит, что у тебя на душе таится что-то важное,
необыкновенное... И если б я не боялся пресловутой твоей философии, твоих
насмешек над моим каким-то легкомыслием, то представил бы тебе свою догадку,
отвергаемую, однако ж, нашими товарищами. Ты улыбаешься... Добрый знак!
Смелее, смелее, ну - выговори!
- Я... влю... нет... мне кажется теперь, что я могу... что можно
влюбляться.
- Браво! браво! Так я и предполагал. Ну что, философ, где твоя
философия? Теперь станешь смеяться над нами, обыкновенными смертными, не
могущими возвыситься до любви к идеалам мимо ничтожных прелестей брения [4].
И тебя пленило это ничтожное брение, эта бедная существенность. Ты упал с
своего седьмого неба. Не правда ли, что лучше было ходить по земле: ты
ушибся бы не так больно. Я радуюсь от чистого сердца; а то было ты совсем
запугал нас своею стоическою твердостию: мы краснели, когда приходил ты к
нам в комнату с своими учеными диссертациями, с своими филантропическими
видами; мы стыдились мимолетных своих мечтаний. - Кому же мир конечный
одолжен за возвращение любезных прав своих?
- Русой косе!
- Русой косе! Я горю любопытством... Расскажи мне свое похождение.