"Михаил Петрович Погодин. Русая коса " - читать интересную книгу автора

- Обещаешься ли молчать и не смеяться надо мною?
- Молчать я согласен, но не смеяться едва ли смогу. Только не мучь меня
и говори поскорее.
- Слушай. Ты знаешь, что я несколько лет вхож в дом к графу О. и
пользуюсь благосклонностию всего семейства; знаешь, что у графа две дочери,
добрые и любезные, хотя и очень между собою несходные. Я намечу слегка их
портреты. Старшая живет в душе своей, живет чувствованиями. Мира внешнего,
кажется, не существует для нее, и между тем она привязана к нему узами
неразрывными; но все впечатления от посторонних предметов так усвояются ею,
что теряют особливую свою значительность и превращаются в нечто общее и
бесконечное. Чужие чувствования делаются ее собственными. Никогда, кажется,
не жалеет, не заботится она о других, а все о себе, и между тем никто больше
ее не забывает себя. Ты можешь представить себе, какая прелесть разливается
от того в ее обхождении. Во всем умеет она находить сторону духовную,
благородную, и действует на людей также самым духовным образом. Если она
станет говорить с тобою, ты не будешь слышать слов ее, не будешь иметь
никаких определенных мыслей; но душа твоя будет изменяться по ее произволу:
ты будешь чувствовать все, что угодно волшебнице. Словом, это музыка.
Другая, наоборот, живет, кажется, в мире внешнем; кажется, сама есть
прелестное явление из внешнего мира, резвится, веселится, всем играет, надо
всем смеется, везде находит сторону вещественную, хотя и облагороживает ее.
Ничто не останавливает ее внимания надолго; своенравная, она летает от
одного предмета к другому, беспрестанно противоречит себе и другим; не
пленяет, но завоевывает и бросает свои завоевания; на нее нельзя не
радоваться, но нельзя и не сердиться. Это какая-то легкая поэзия.
Я знаю их обеих, и очень хорошо. Поэзия выросла даже на глазах моих.
Гостя часто у них на даче, я имел случай коротко с ними познакомиться. Ты
знаешь: в обществе малочисленном живется как-то простее, откровеннее;
беспрестанно встречаются такие случаи, каких годами не дождешься в городе,
случаи, коими человек раскрывается. Одно слово, которое мимоходом уронили,
один взгляд, который туда-сюда бросили, обрисовывает характер яснее иной
биографии. Притом мы беспрестанно бывали вместе: поутру, например, были
заведены у нас общие прогулки; мы говорили свободно, без всяких светских
притворных приличий, о литературе, чужой, своей, о славных писателях, о
жизни, о предметах нравственных. Веселая непринужденность царствовала в
наших разговорах; иногда рассыпаемы были цветы остроумия, насмешки, и все,
заметь, было растворено сим драгоценным благолюбием, которое составляет
существенное достоинство всякого просвещенного человека. Я привык к ним и
любил их - благодарностию за все те удовольствия, которые они мне
доставляли. Знаешь ли, что, живя у них по четыре месяца, никогда не имел я
никакого неприятного противного ощущения! Я наслаждался жизнию. Чтение мое
там состояло всегда в сочинениях славных моих друзей-гуманистов: Гердера
[5], Шиллера, Франклина [6], Шлёцера, и таким образом повторял я свой курс
studiorum humaniorum* и теоретически, и практически. Из всего этого можешь
ты представить себе, с каким запасом добра, с какими приятными
воспоминаниями оставлял я их мирное обиталище, в котором умывался, кажется,
какою-то доброю водою... как был я предан им! Впрочем, скажу тебе по
совести, я любил их только как прекрасные идеи в прекрасных формах, как мы
любим Марию Стуарт [7] Шиллерову, Юлию [8] Руссову, Магдалину [9]
Корреджиеву, - и только. Они заметили во мне добрые наклонности, еще не знаю