"Михаил Петрович Погодин. Сокольницкий сад " - читать интересную книгу автора

да скоро ли же вы явитесь, мамзель Луиза? - Наконец мамзель Луиза явилась и
сделала мне маленький книксен.
- Рекомендую вам свою племянницу, - сказал старик. Я поклонился
почтительно, благодаря его про себя за излишний труд. - Подали чай - никогда
я не пивал этого китайского нектара с таким удовольствием... но и надобно
сказать тебе, что здесь все умножало удовольствие. - Не стану говорить о
том, что прекрасная девушка сидела пред глазами, - нигде не видал я комнаты,
убранной с такою простотой и вкусом. Пол из досток был так чист, как будто
бы оклеен почтовою бумагою, замки на дверях, задвижки на рамах горели как
жар; стекла в окончинах так прозрачны, что их не видать было; на стенах,
оштукатуренных и выкрашенных бледною голубою краскою, развешаны были
эстампы, представляющие лучшие виды швейцарские и италианские: пылающий
Везувий, гробницу Виргилиеву, жилище Тассово в Соренто, аббатство Невстид, в
коем провел юные лета свои великий Байрон и проч. - За чаем я осмелился
отнестись к мамзель Луизе с некоторыми словами о Сокольницкой роще, о реке
Яузе, о примечательных московских окрестностях и получил от нее ответы
короткие, как будто застенчивые. Между тем мне хотелось больше всего
уговорить старика так, чтоб он пригласил меня к себе и не в дождик, и
удалось. Когда я стал откланиваться, благодаря за гостеприимство, мой майор
сказал мне:
- Вы одолжите нас очень много, если, гуляя когда-нибудь поблизости,
завернете по дороге к нам; мы всегда почти дома. А мне всегда приятно будет
потолковать с вами о бедных греках.
- Помилуйте, я почту за особенное счастье, если вы позволите мне
пользоваться вашим знакомством.
- Итак, по рукам: в первое воскресенье вы у нас.
"И ближе, если угодно", - подумал я, откланиваясь, и пошел домой в
полном удовольствии.

Что скажешь ты о моем приключении? Оно так странно, что мне самому
кажется невероятным, и я почти не понимаю, как все это сделалось. - Как бы
то ни было - такое знакомство, признайся, может быть очень приятно и
полезно. - Не усладительно ли после недельных трудов, в коих напрягаются и
устают все умственные способности, из-за фолиантов, при чтении коих так
часто вянет воображение, от мертвого созерцания природы в книгах, где
беспрестанно уделяешь, расточаешь, так сказать, собственную жизнь свою, - не
усладительно ли, говорю, отдохнуть при виде природы живой и ее впечатлениями
возвратить потерянное, дополнить полученное. - Здесь есть еще множество
других выгод, если можно употребить это экономическое слово. Красота, добро,
истина - сии три великие идеи в начале своем суть одна и та же. Руссо еще
сказал, хотя и мимоходом, мудрое, великое слово, что добро есть красота в
действии [7]; и я совершенно уверен, что, погружаясь в одну какую-либо из
сих идей, получишь под конец в награду сознание остальных, подобно, как по
одному радиусу пришед к центру, очутившись в крайних точках всех радиусов
вместе. - Художник, постигший красоту, чувствует в красоте истину и добро.
Добродетельный, постигший добро, чувствует красоту и истину. Философ... но я
зафилософствовался, друг мой, и ты смеешься.
В заключение скажу, что ты можешь теперь относиться ко мне смело, по
крайней мере, за объяснением всего, чего не поймешь в Горации и Овидии. У
меня есть теперь для сих писателей такой комментатор, какого не заменят тебе