"Радий Погодин. Красные лошади (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Но-но. У тебя нос холодный. Чего ты мне щеку обмусолил?
- На дожде целоваться вредно, - громко сказал Сережка.
Из кустов ему ответил Тамаркин голос:
- Без советчиков разберемся.
Волевой человек выразился конкретнее:
- Сейчас я этому медику уши бантиком завяжу!
Он выскочил из кустов, весь в морском. С прозрачными усиками. Волосы
моряка слиплись длинными косицами, губы отвисли, глаза выпучились, словно
кто-то бесшабашный выплеснул на него ведро клея. Тамарка тоже выбралась из
кустов.
- Он в училище учится на боцмана, - сказала она. - Ишь сразу вымок до
нитки.
"И поцелуй нужно учитывать", - подумал начальник лагеря. Начальник
затосковал по своей неудачно сложившейся бобыльей жизни. Будь он женат,
имей ребятишек, его бы не бросили на пионерлагерь, а бобыль всякой дырке
затычка. Мысль пришла к нему неожиданная: "А ну как специалисты-педагоги
меня не сменят, а я в этих детях ни уха ни рыла". И странно, мысль эта не
испугала его, а как бы взбодрила.
- Здесь промокнем, - сказал он. - Хоть и широкая стена, но дождь с
вихрем. Быстро под крышу! Сережка, твоя будка ближе всего. Быстро в
Сережкину будку! - И побежал первым.
- Злодей! - закричали от Сережкиной будки. - Злодей, сюда! - Но тот
под дождь не пошел, забрался к самой стене под растворник, сунул голову
между вытянутых передних лап и тоскливо завыл.


* * *

Сережка включил электричество. Тамарка, собравшаяся наотмашь
стряхнуть дождь с волос, замерла - стены Сережкиной будки были увешаны
неокантованными листами. По ним, словно переходя из картинки в картинку,
шли лошади, сбиваясь в табуны у ручьев, и снова куда-то шли чередой,
полупрозрачные, как разноцветный туман.
- Волосы-то чем вытереть? - спросила Тамарка.
Сережка подал ей полотенце.
Надя и начальник лагеря сели на раскладушку. Боцман уселся напротив,
на топчан, и уставился в ту дальнюю точку своего полного штормов и
тайфунов плавания. "Красивая, - подумал он про Надю. - Ничего, в Сингапуре
еще покрасивее девушки есть". Тамарка тоже про Надю думала: "Красивая, и
глаза умные. Наверно, за ней кандидаты наук ухаживают..."
За стеной послышался плач. Один тоненький голосок, за ним другой,
третий... Кто-то плакал и звал, превозмогая своей печалью шум ливня.
Надя спросила:
- Кто это?
- Диогены, - ответил Сережка. - Сильвины дети. Они в бочке за будкой
сидят. Сильва сама где-то бегает, диогены голодные, орут.
Плачущие голоски примолкли, зато возник другой звук - кто-то скулил с
хрипом, кашляя затяжно и снова скулил. В этих странных звуках были боль и
терпение.
- Сильва, - сказал Сережка.