"Радий Погодин. Салат с кальмарами (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Д у р а к. Опять мы одиноки. Я говорил тебе - будь добрее.
Г е н и й. Кричи. Пусть голос Дурака пустыню оживит.
Д у р а к. И закричу. Она была прекрасна-а!
Г е н и й. Аннигиляция? О да. В ней все слилось: и жизнь, и смерть,
гармония и хаос...
Д у р а к. Ты сам дурак. Я говорю о Ней...
Г е н и й. Заткнись. Услышит этот старый хрен, что наверху, опять Ее
подбросит.
Б о г  (сверху). Кайся.
Г е н и й  (неохотно и мрачно). Каюсь...
Вскочила Регина. Опираясь на плечо Скачкова, спросила:
- Ну почему? Почему ты все время пытаешься унизить женщину? Ты -
импотент, в чем ты каешься?
- Как в чем? - спокойно сказал автор. - Это конец. Каюсь для точки.
- Ни в чем ты не каешься. Ты не любишь ни Бога, ни женщину. Только
самого себя - мания величия. - Щеки Регины горели, как факелы чести и
справедливости. - Весь этот хлам написан ради самовыпендрежа. А что
касается Гения - не трожь! Чего нет в нас, того, естественно, не может
быть и в нашей пачкотне.
Автор смотрел в темноту потолка. Страстный выговор, можно даже
сказать - топор Регины его не тронул.
- А я говорю - где лошади? - сказал свиноцефал.
"Он и свихнулся на сходстве то ли с боровом, то ли с быком, - подумал
Скачков. - Ему все на это намекали, он и завернулся сам в себя".
- Непременно лошадь. Я тебе говорю, Олег, вставь лошадь на бугре. -
Свиноцефал повернулся к автору и заставил автора повернуться к себе. - А
ты, Олег, возвел на бугор себя. Регина права - сейчас центр нравственности
конь, а не японец. Надо, чтобы на всех буграх стояли кони. И Берию введи
для достоверности. В пенсне.
Автор погладил его руку, и критик затих.
Оживился моряк. А может, не моряк. Что-то в нем было морское, но
нехорошее. Было похоже, что лицо этого человека состоит из матросских
пуговиц. И каким-то образом на эти пуговицы застегнуто что-то морское.
Моряк сверлил всех, особенно Скачкова и Регину, взглядом.
- Я записал тут несколько мыслей. Мысли я зачитываю стоя, - он встал.
- Мысль первая: "Наконец-то мы взобрались на тот пик невежества, с
которого уже можно разглядеть далекую ниву культуры". Второе: "Бог - лишь
прибавочный элемент к опыту, накопленному гением". Третье: "Невежеством
способна управлять только религия". И еще, касается женщин: "Даже сто
красавиц не заменят нам одного Бога". И пятое: "Цель всякой жизни -
смерть". - Моряк посопел, как бы стравливая пар. - И в заключение
маленькая притча, написанная мной только сейчас, по ассоциации. "Стоят два
столба, старый и новый. "Ты гнилой", - говорит новый столб старому. "А ты
бетонный", - отвечает старый столб новому". Спасибо за внимание.
Моряк свел брови в линию, сел и долго возился - наверно, застегивался
на все свои пуговицы. Должно быть, они у него торчали по всему телу.
Всем не терпелось что-то сказать. Но все смотрели на Скачкова. Причем
с огромной силой порицания и любопытства. Они даже ерзали на стульях. Даже
Алоис.
Скачков почувствовал себя одиноко, словно в чужой языковой среде.