"Радий Петрович Погодин. Мост (Повесть)" - читать интересную книгу автора

двое молодых - Егоров Василий и Алексеев Георгий, бывший студент
Ленинградского университета.
Этот Георгий был веселый. Велел называть себя Гога и хохотал:
- Боец Гога! До чего непристойно.
По мосту медленно проходили воинские эшелоны, товарные составы и
пассажирские поезда, облепленные беженцами. Мост не годился для пешего
продвижения: на сквозных фермах тропа шаткая, шириною в две скользкие от
мазута доски, и вода где-то там, далеко внизу - теплая, в солнечных
плесах, с игранием рыбы и отражением облаков, - и перила, рассчитанные
только на силу воли. Но беженцы шли и пешком. Может, были они смелее
других или понимать перестали, поглупев от всегда неожиданных ударов
войны.
Бомбили мост каждый день по нескольку раз, шумно и неприцельно.
- Ишь как гудют, - говорил Гога. - Нет, Вася, не всё они могут.
Слишком неэкономно они нас пужают.
Солдат Алексеев был старше солдата Егорова на год, но показывал себя
совсем взрослым, чересчур умным, и, если бы не смеялся сам над собой, бока
намять ему было бы в самый раз для пользы, тем более физической силой Гога
не обладал, слова "гудют" и "пужают" произносил сознательно для Васькиного
унижения.
- Имей в виду, на нашей земле немцы дух испустят, - заявлял он, как
большой стратег. - Не истребятся - так думать ошибочно, не окочурятся -
так думать и вовсе глупо, не дадут дуба, не сыграют в ящик, но испустят
дух.
- Где испустят? - спрашивал его Васька. - Где нос затыкать, прямо
здесь или, может быть, неподалеку?
- Твой вопрос мелкий и непринципиальный, - отвечал Гога. - Можешь
иронизировать для веселья своей слабой башки - я тебе прощаю, потому что
главное - знать истину. Увидеть в себе Путь Реки.
Этот Гога любил выражаться туманно. Еще он любил лежать на спине,
задрав гимнастерку и нательную рубаху к горлу, чтобы загорал живот. Они
без конца грызли морковку, которую таскали на близко подступающих
огородах. В морковке, по уверению Гоги, было полно каротина, который
является провитамином "А", но, чтобы он превратился в полноценный витамин,
необходимо было воздействие солнца.
Василий ему не верил - грызя морковку, гимнастерку не задирал.
- Русь - вода! - восклицал Гога, глядя после бомбежки в реку. - Ее
нельзя ни сломить, ни согнуть, ни раздавить. Огнем можно выпарить. Но она
опять прольется на свою землю.
- Ты, Гога, архимандрит, - говорил Васька, пытаясь соответствовать
Гоге замысловатостью выражений.
Гога хохотал. Он хохотал так, словно, вынырнув из глубокой воды,
взахлеб дышал, будто хохот был нужен ему, чтобы не помереть.
- Комсомолец я.
- Тебя по ошибке приняли. Ты архитемнила, сатанаил, циник и скоморох.
- Если ты объяснишь, что такое сатанаил.
- А вот по носу дам...
Солдат Егоров читал мало, он занимался греблей, азбукой Морзе,
подвесными моторами, кажется, приемами самбо и введением в парашютизм.
- Если не прекратишь ржать, я тебя всерьез ушибу, - сказал он Гоге.