"Радий Петрович Погодин. Мост (Повесть)" - читать интересную книгу автора

деревня с фарфоровым заводом и спичечной фабрикой. Но самым значительным
сооружением была сейчас в этом городе водонапорная башня. Она стояла над
суетой, потому что все уже не имело цены: ни фарфор знатный, ни спички
знаменитые, ни она сама - сухая водонапорная башня. Еще дальше, как бы над
городом, по синему небу был нарисован мост без серединной арки.
И тихо было, так тихо...
Васька глядел на просторный край захваченной немцем земли и чего-то
не понимал, чего-то простого.
Река внизу была лилового цвета. Муть отошла. Проплыла золотая солома.
Цвет реки настоялся крепкий.
И небо над ним уже не было той высью, куда стремится мальчишья душа.
И тихо было...
Ваське хотелось орать. Не плакать, не выть, не скрежетать зубами -
орать.
Алексеев Гога пояснял:
- "Орать" - взывать к богу. Сопоставь. "Орать" - обращаться к
кому-то, звать кого-то. Причем обязательно во весь голос. "Орать" -
возмущаться. Причем так, чтобы кто-то услышал - третий. "Орать" - пахать.
"Рать" - войско, война. Собственно, то же "орать" с выпавшим звуком "о".
Выходит, и перед тем, как бросить в землю зерно, и перед тем, как встать
на ее защиту от врага, славяне молились: "О, Ра!" - орали... Не хихикай в
кулак. Мозги бы тебе в дополнение к бицепсам... Откуда у славян египетский
бог? А кто, собственно, сказал, что он египетский? Может быть, к египтянам
он откуда-нибудь пришел? Почему по-латыни "Ра-диус" - луч? Почему
по-русски "Ра-дуга" - солнечная дуга?.. Я думаю, Ра - бог атлантов. И это
косвенно подтверждает существование Атлантиды. Понял, физкультурник?..
Гогина кожа не воспринимала загара, лишь краснела на солнце.
Надбровья у Гоги розовые, а не брови.
Вот он летит крестом - медленно переворачивается...
В городе, на той стороне реки, тесовые крыши стали вспучиваться,
трескаться, из-под них пробилось пламя и дым. Черный дым поднимался в
безветрии прямым столбом в том месте, где железнодорожная станция. Значит,
там идет бой. Значит, и Егоров Васька там должен быть, а не здесь, на
скамье мраморной, под застывшей улыбочкой каменного эфиопа.
Васька подтянул колени к подбородку и уставился, сидя так, сухими
глазами в реку. Вот она, река - русса, русский путь из варяг в греки -
Русь.
"Боже мой!.."
Мычала, страдая, недоенная корова на том берегу, и крик ее был
мучителен.


Пройдя аллеей лип, старых, с черными могучими стволами, Васька вышел
на площадь, мощенную невероятно крупным булыжником. Сколько нужно было
перебрать камней, чтобы найти такие вот - почти плиты! Зачем? А затем, что
площадь эта становится дивной после дождя, когда цвет камня проявляется в
полную силу, когда мускулы камня лоснятся, отполированные древней тяжестью
многоверстных льдов: сиреневые, коричневые, серо-зеленые. И голубой отсвет
неба стынет между камнями в лужицах.
И здесь, сбоку площади, за широкой мраморной скамьей, стоял