"Радий Погодин. Борьба с формализмом" - читать интересную книгу автора

выходило.

Панька был странником - бродягой от рождения. Так и остался им. И
может, отходил бы свой срок до конца и умер бы смирно на последнем шаге
своем, не привяжись к нему молодой оперуполномоченный: мол, бродягам в
советской республике не положено быть, так как они содержат в себе
нездоровую тягу к воле, неверие в силу мирового пролетариата и антинаучные
мечтания. Народ прятал Паньку от этого молодого сыщика, и Панька служил
деревенскому люду с привычной честностью: ребеночка-крикуна уймет, у коровы
сглаз снимет. Пьяниц Панька хорошо заговаривал и надолго - на год. На два
года, объяснял, - нельзя. Если на два года заговорить, то превратится мужик
к концу срока в тигра Евфратия - лицом человек, душой - тигр Евфратий, и
убежит к молодой бабе. А вот на всю жизнь можно. Но тогда уже ни на
свадебку, ни на поминки, ни на Рождество Христово. Ни под килечку, ни под
лучок...
Панька песни пел, и частушки пел, и сказки рассказывал.
Был любезен всем жителям, особенно девкам и молодым вдовицам: если
присуха, любовная печаль, не утоление или, бывает, бесы. Иные краснощекие
девки клялись благородным словом, что сами видели, как печаль с них слезла и
тащилась за Панькой зеленой мреющей тенью. Другие видели бесов - те
корчились, но за Панькой бежали, поскуливая.
А тот молодой опер стал Паньку теснить. Вместе с милиционером, таким же
гололобым, обложил он Паньку в густом лесу. Там Панька ночевал в занесенной
снегом копешке. У него по всему лесу такие копешки были накошены.
Разговор между ними произошел:
- Панька, сдавайся. Ты бродяга.
- Бродяга - не вор. Я песни людям пою.
- Для культурного отдыха нынче клуб - там песни поют. И для танцев
клуб. И для просвещения. А ты, Панька, колдун.
- Клуб - слово не русское, не отзывчивое. А насчет колдунов -
сказывают, нету их. Сказывают, наукой подтверждено. Ты что, против науки?
- Ты, Панька, частушки поешь недозволенные.
- Не знаю того. Частушки никто не дозволял. Они сами родятся.
- Против советской власти частушки поешь.
- Не слыхивал. Ты спой, я узнаю - если мои, не отопрусь. А молчишь, так
нету моих частушек у тебя - у тебя небось твои песни.
- Выходи из копны. Бросай оружие. Мы тебя вязать будем. В милицию
поведем. Там сознаешься.
Панька из копны выскочил: "С нами Бог!" И пропал.
- Стреляй! Он туда побежал, - скомандовал оперуполномоченный. Вытащил
наган и пальнул в милиционера, как в горизонт.
- Тютя! Он в другой стороне! - закричал милиционер. - Эн где вьется.
Милиционер вытащил наган и пальнул в оперуполномоченного.
Они бы застрелили друг друга, не появись перед ними Панька, голый и с
веником.
- Эй, - говорит, - граждане комиссары, сегодня суббота - банный день.
Давайте, - говорит, - вас попарю. Чистота телесная - путь к чистоте мозгов.
Милиционер прыгнул к нему, да ногу подвернул и выронил наган в снег.
Оперуполномоченный тоже прыгнул и погнался за Панькой, и вскоре пропал в
непроглядном снегокручении.