"Радий Погодин. Яблоки" - читать интересную книгу автора

самокрутку и прикурил сам, и Ваське прикурить дал. И пока он все это
проделывал, бригадир смотрел на него с жалостью и любовью, потом трубно
высморкался и сказал:
- Ладно, Михаил, попомни мое последнее слово - последний раз бегаю. Я,
Михаил, решусь...
Бригадир пошел, не оборачиваясь, припадая на каждом шагу на левую ногу.
Спина у него была узкая, как ручка у ножа. Васька во множестве видел таких
парней на войне - в основном деревенские, не тронутые осоавиахимом. Они были
самолюбивы, упрямы и смелы, но жила в них зависть к тем, кто способен был
драпать и не стыдиться драпа: их упрямое сердце чувствовало в драповой
резвости недоступный им отдых от героических бдений.
- Его Серегой зовут, - сказал Михаил. - Пацан еще. Сейчас принесет
полчерта. Расплеснем.
- Полчерта на троих мало. - Васька вытащил из кармана деньги.
- Хватит. Нам еще пахать тут. Дело такое. Божецкое. Кресты...
Кладбище нависло над тихой водой - над вечным покоем.
- Так по крестам и пойдете? - спросил Васька.
- Повыдергиваем. - Легкие волосы спадали Михаилу на глаза, он то и дело
сдувал их. - Тут десять тысяч душ. - Михаил сплюнул табак с языка. - Мрамор
имелся в виду. Бронза. Фонтан слез...
Нету в России немецкого военного кладбища. Английское есть и
французское в Севастополе. Но немецкого - военного - нету.
Что тут важнее: то, что мы дошли до Берлина, или то, что немцы дошли до
Москвы? И, может быть, именно это их кладбище, оставленное в
неприкосновенности, сослужило бы большую службу для памяти, чем возведенная
в европейских столицах наша щедрая бронза?
- Для агронома земля что? - сказал Михаил. - Суглинок, фосфаты,
калийные соли. Ну, перегной. А вот, к примеру, ты смотришь на это кладбище,
и в голове твоей мысли жужжат, мол, вся земля из трупов составлена: финны
тут, русичи, литовцы, татары, шведы, поляки, французы, немцы, немцы,
немцы... Немцев больше всего. Зачем?
Васька почувствовал во рту вкус тухлого яйца и какую-то странную
неловкость перед этим парнем с ясными глазами.
- Кресты на дрова, - сказал Михаил. - Для школы. Чего же им пропадать.
Вон Серега бежит. Ишь, чешет, наяривает...
Запыхавшийся, с покрасневшими от бега глазами Серега выдернул из
кармана бутылку. Из другого кармана вытащил несколько луковок с пожухлым
пером. Из-за пазухи достал скупо отрезанную краюху.
- Шевелись, - скомандовал. - За тех, кто в море!
Михаил отвязал от трактора жестяную кружку. Серега поспешно налил.
Выпятив губы трубочкой, втянул питье внутрь себя. Задохнулся - сморщился.
Уткнулся носом в горбушку.
- Титьку тебе, а не водку, - сказал Михаил. - Земле мужик нужен, а эти
все бригадеры в лоб пошли - между ног у них одни только локоны.
Серега подбежал к краю кладбища, вывернул крест и закричал:
- Михаил, я вот эту дровину возьму и тебя поперек башки. Я тебе
говорил - воздержись!
- Иди, закусывай, - сказал Михаил.
Зародившийся на озере ветер шевельнул Михайловы легкие волосы. "И
откуда такие? - подумалось Ваське. - Может, от финнов. Может, от шведов.