"Радий Погодин. Приближение к великой картине" - читать интересную книгу автора

верблюда. Но форма Дерева непредсказуема и прекрасна. Ребенок - Дерево всех
людей...
В 1986 году я ездил в Америку на первую американо-советскую встречу -
симпозиум по воспитанию детей искусством. Писателей в нашей делегации было
немного, но были ученые, художники, работники телевидения, менеджеры. И
ездили мы в основном по школам. Везде говорили и из-за этих разговоров,
наверное, мало видели. Хотя, если быть строгим, видели мы все же много.
Многое входило в нас через сердце, перехлестывая завалы предубеждений и
предвзятости.
Помню.
Я стоял в центре клумбы, еще не засаженной цветами, под государственным
флагом Соединенных Штатов Америки. Вокруг меня толпились мальчики и
девочки - малыши с сиренью и фотоаппаратами. Любопытные и возбужденные. Они
впервые увидели живого русского, к тому же еще и красного. Интересно им было
до дрожи. Наверное, самая современная ракета, лазер, подводный робот или
пришелец с другой планеты не произвели бы на них такого ошеломляющего
впечатления, как живой русский. Они с трудом сдерживали себя - так им
хотелось меня потрогать.
Я им говорил, причем очень волновался, наверное, мне было бы легче
говорить с Рональдом Рейганом:
"Дорогие ребята, мне иногда приходится выступать перед нашими
советскими школьниками, стоя под нашим советским флагом. Сейчас я стою под
флагом Соединенных Штатов, но слова у меня те же. У меня для всех ребят одни
слова - о мире. Мне, солдату-ветерану, очень хочется, чтобы в ваших глазах
не поселился страх боли, страх смерти, ужас войны".
Может, сейчас я другую речь произнес бы, но тогда в 1986 году...
После моей речи ребята навалились на меня с сиренью. Я брал цветы,
раздавал автографы и что-то говорил, как мне казалось, смешное. Потому что
сам смеялся и не сразу почувствовал, как меня дергают за пиджак. Я опустил
глаза и увидел мальчика маленького я белобрысого - он доказывал мне руками,
что ему очень хочется, чтобы я его обнял. И я обнял его, я прижал к себе, и
поцеловал в маковку. И он ко мне прижался.
Все - и дети, и взрослые - хлопали в ладоши и радовались. А у меня
где-то за мыслями радости серым фоном шел вопрос: "A смог бы ваш первоклашка
пожелать, чтобы его обнял американец?" И ответ у меня был нечетким - не было
у меня ответа.
В 1945 году я обнимал американских солдат, и они обнимали меня. В 1986
году я обнимал славного американского мальчишку. Каков срок памяти и какова
скорость забвения? Может быть, этот мальчик через год забудет меня? А еще
через год будет стыдиться моего объятия?
Насчет "стыдиться" уже сейчас можно сказать - слава Богу, кажется, это
его минует. Очень плохо, когда люди начинают стыдиться своей любви и жалеть
о своей щедрости.
Тысячелетия человек, осознавший себя человеком, ищет средства обретения
доверия к себе подобным. Так часто поднятые к небу глаза видят там не свет
небесный, но сверкание топора. Знал ли Бог, создавая человека, что человек -
эгоист и пижон? Увы - знал: хотел, чтобы человек возвысился до него через
страдания. Но чтобы стать человеку лучше, есть лишь одно средство -
цивилизация. Русское слово "вежливый" означает: знающий, воспитанный -
цивилизованный.