"Вильям Васильевич Похлебкин. Что ел Ленин" - читать интересную книгу автора

единственным сравнительно ценным пищевым компонентом, который получал в
детстве Ленин. Она имела огромное значение как источник фосфора. Стоило
Ленину на два-три года лишиться даже такого несовершенного домашнего стола,
став с 1887 г. студентом Казанского университета, как он приобрел "болезнь
желудка", в связи с чем ему было рекомендовано пользоваться щелочными
минеральными водами.
В 1891 г. Ленин приезжает в Петербург и, едва сдав экстерном экзамены
за университет, хоронит свою младшую сестру Ольгу, курсистку женских
Бестужевских курсов, которая умирает от болезни, буквально немыслимой в
мирное время да еще в интеллигентной среде, - от брюшного тифа. Единственное
объяснение - привычное со времен домашнего житья употребление сырой воды и
молока. В Симбирске воду пили сырую, волжскую или ключевую, молоко - парное,
от соседки-молочницы. В Петербурге же и того и другого нельзя было делать.
То, что на рубеже XX века в России огромное число молодых людей погибало от
разных болезней именно в Петербурге, было результатом не столько "сырого
петербургского климата" и "полуголодного существования", как тогда
считалось, а следствием неприспособленности русской интеллигенции к быту.
И.В. Бабушкин, приехав в 1902 г. в Лондон и увидев, в каких условиях жили
вожди революционеров Степняк-Кравчинский, Вера Засулич, Мартов, Ульянов,
Крупская, откровенно сказал им в глаза буквально следующее: "У русского
интеллигента всегда грязь - ему прислуга нужна, а сам он за собой прибрать
не умеет". Ленин немедленно сделал для себя из этого вывод: он никогда
больше не жил в "коммуналке". За собой же скрупулезно убирал сам, мыл свою
тарелку и кружку, собирал крошки со стола, чем поражал уже позднее, в
Советской России, наркомов, ученых и простых крестьян, становившихся
случайными свидетелями этого.
В период напряженной жизни в Питере в 1893 - 1895 гг., когда создавался
"Союз борьбы за освобождение рабочего класса", у Ленина не было никакой
возможности обращать внимание на еду. Питались кое-как, всухомятку.
Наедались лишь в большие праздники - на масленицу, на пасху, когда
устраивали складчину. Едой в такие моменты, разумеется, наслаждались, но
даже в этом случае расценивали ее, скорее, как хорошее средство для
конспирации, а не как кулинарное событие. За какие-нибудь два-три года
неустроенной холостяцкой жизни Ленин превратился из волжского
парня-здоровяка в хилого, исхудавшего, облысевшего интеллигента, страдающего
гастритом. Чтобы подлечиться, Ленин отправился в июне 1895 г. на курорт в
Швецию и менее чем за месяц восстановил здоровье в частном пансионе, где его
восхищение вызвал шведский стол - т. н. "сморгос бурдет", т. е. очень
разнообразный мясной, закусочный, холодный бессуповой стол, за которым
каждый может выбирать себе приглянувшиеся блюда сам.
В конце 1895 г. следует первый арест. В тюрьме гастрит Ленина вначале
обостряется. Но регулярное русское тюремное питание (щи, каша) постепенно
стабилизируют положение. И еще более благоприятные условия складываются для
Ленина в ссылке. Попав в Красноярске на частную квартиру с полным пансионом,
т. е. с обильной русской кормежкой по четыре-пять раз в день и настоящим
сибирским меню (щи грибные, телятина, рыба отварная, пироги, пельмени,
шанежки, баранина с кашей и др.), Ленин восторженно пишет родным: "Живу
хорошо, столом вполне доволен. О минеральной желудочной воде забыл и думать
и, надеюсь, скоро забуду и ее название!" Находясь в ссылке, почувствовал
себя хорошо.