"Александр Покровский и братья. В море, на суше и выше 2..." - читать интересную книгу автора

Вода, вроде, нагрелась, я разделся, залез в ванну и ковшиком воду на себя
лью. Даже намылил голову. Но потом второй ковшик оказывается холодней
первого, а третий - холодней второго. Не нагрелась, черт! Решаю нагреть еще
раз, для чего, как был голый, с намыленной головой и мокрый, беру
кипятильник и вставляю его в розетку и... страшный удар по мозгам, отлетел,
и вот я уже лежу на полу, все еще голый и мокрый и не могу пошевелиться.
Лежу и плачу.
- А чего плакать-то?
- Потому что лежу и думаю: вот помру, как последний засранец, с голой
жопой. Придут, найдут. Стыдно. Слезы от обиды по щекам так и текут. Еле
очухался.

На следующий день.
- Е-мое! - опять Витя.
Кают-компания: "Ну?"
- Вчера сидел у себя в гальюне.
- Ну?
- Читал газетку, а после окончания процедуры, не поворачивая головы,
потому что статья интересная попалась, правую руку за спину и вверх к
висящей ручке бачка. А бачок старый, чугунный.
- Ну?
- Я в задумчивости резко ручку дергаю вниз, и вместе с шумом
устремившейся сверху воды на меня летит крышка бачка - и по затылку.
Очнулся через час. Лежу на полу, половина туловища в коридоре, другая
половина в гальюне, трусы на щиколотках, рядом чугунная крышка бачка.
Боль и счастливое ощущение от того, что все важные органы целы...

ЧЕСТЬ

Не знаю, что у нас творится с воинской честью.
То есть, то, что ее надо отдавать - для чего все и призваны - у меня,
как раз, возражения не вызывает. Просто, когда дело доходит до того, что ее
уже надо отдавать, то тут я начинаю думать: зачем это все, и почему это так
у нас?
Вот глядите: едет волга с командующим и нагоняет она лейтенанта,
бредущего по дороге.
То есть, оба движутся на службу, где они преданы одному и тому же делу,
служению они преданы, или я что-то не понимаю.
И вот, командующий, наезжая на лейтенанта со стороны его спины, а потом
и обгоняя его, вдруг замечает, что тот его не приветствует, не отдает ему,
сидящему в волге, честь.
А как ему отдать честь? Спиной что ли?
То есть, лейтенант должен каждый раз вздрагивать и коситься назад, идя
вперед, и следить он должен, чтоб адмирала не проворонить, остановиться,
развернуться и, приняв среди клубов пыли, поднятой проезжающей волгой,
строевую стойку - апч-хи, ет-твою-мать! - отдать честь?
Конечно, лейтенант не отдает честь, прежде всего потому, что он, идя,
думает про себя о всякой ерунде.
А командующий вдруг разворачивается на этой своей волге и едет
навстречу лейтенанту и его воинскому долгу, и тот в один миг соображает, что