"Александр Покровский и братья. В море, на суше и выше 2..." - читать интересную книгу автора

Родился в городе-герое Баку в 1952 году только для того, чтоб написать
потом восемь книг о подводниках.
Сейчас пишет девятую.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Кое-что о правах

"...Шумная тройка мчит и мчит по вытянутому, как стрела, зимнему тракту
и только снег тяжелыми комьями летит из под копыт. Гикает хрипло,
подскакивает, подпрыгивает на своем облучке ямщик, всякий раз взмахивая
руками и не от мороза вовсе, а скорее от лихости, младости, алчности,
жадности и задора.
Скоро, скоро влетит эта безумная тройка на заиндевелый постоялый двор,
и запорошенные, продрогшие путники, галдя и покрякивая, ввалятся во
внутреннее помещение и обступят печь и протянут руки к долгожданному
огню..."

Так в недалеком прошлом дорогие россияне, вслед за дорогими
филистимлянами, реализовывали свое исконное право на путешествия.
И вообще у них - россиян - еще масса всяческих прав. (Я считаю -
масса.)
О праве на путешествия мы уже сказали. Оно как раз сохранилось лучше
всех и до сих пор звучит приблизительно так: кто б ты ни был - пшел отседа
на все четыре. И они идут, за милую душу, приворовывая, приторговывая,
получая высшее образование - чего б его не получить - и продавая не только
его, но и все что имеется, в виде знаний о чем угодно, где ни попадя - чего
б все это не продать?
Из других, полностью реализованных на этот момент на этой территории
прав, хочется отметить право чихать, чесать, вздыхать, вздрагивать, кашлять,
хохотать, пришепетывать, а так же пожевывать, позевывать, поплевывать и
кидать ботву на дорогу. Хочется сказать еще об одном неотъемлемом праве, из
которого немедленно вытекают еще целых два, но об этом мы скажем самом
конце, после значительного лирического отступления о России.
Ах, Россия, Россия! Ты ж нам, можно сказать, мать, вроде бы даже
матушка, земля родимая, в общем - землица, водица и чего-нибудь там еще! Как
же ты все-таки похожа на большую белую совершенно бесхозную собаку, местами
плешивую - там у нас на карте невиданные поля, на них мы вручную будем
поднимать зяби, там у нас еще и степи, и травы-ковыль; а где-то и пролежни -
это у нас топи-болота-овраги-реки-ущелья-балки-кочки; и мослы - это горы
наши, тянь-шани; и шерсть - а это уже тайга у нас, господа мои хорошие.
И все-то тебе равно - разлюбезное наше отечество - что там с твоими
драгоценными чадами, а по соотнесению размеров - совершенными блохами,
колотить их некому, происходит.
И лишь изредка ты вздрагиваешь, устраивая им наводнение или
землетрясение, или напускаешь на них, совершенно без всяческой злобы,
какую-нибудь другую трудно выводимую заразу.
Ах, блохи, блошки, жучки, паучки, цапики, клопики. А они еще и
важничают, говорят, например: "Не отдадим ни пяди нашей родной собаки!" - а