"Александр Покровский и братья. В море, на суше и выше 2..." - читать интересную книгу автора

кадров - так он у нас называется.
Правда, до этого я что-то не поделил с начальником финансовой части.
Уж очень он на клопа похож (чтоб ко мне кальмар присосался), когда за
столом сидит. Он мне вякнул как-то не очень аккуратно про мой внешний вид, а
я ему на то заметил о его сходстве с этим древним животным, а потом я вышел
и так дверью хлопнул, что у него теперь ремонт наверняка надо делать.
Собственно, я собирался его задушить, для чего перегнулся через стол,
схватил его за выступающую часть мундира и потянул через бумажки на себя, но
потом решил, что пачкаться не следует, только жить начинаем.
А начальник строевого отдела похож на стручок фасоли - зеленый и с
ребрышками. Этот заявился ко мне на дежурство проверять несение мною службы,
о чем я его честно предупредил - не надо, но он не внял и мигом в проеме
дежурки нарисовался.
Кажется, в них много общего - в нем и в финансисте. Я помощника-то
дежурного из помещения отослал проветриться, потом достал пистолет,
передернул, и на его запоздалое: "А доложите-ка мне порядок следования..." -
вложил ствол ему в рот и с интересом пронаблюдал за попытками его оттуда
выплюнуть.
Потом я ему заметил, что я дежурный по городку и подчиняюсь только
дежурному по части, а если он прибыл к нам с проверкой, то на это нужно
иметь при себе соответствующее распоряжение командира за подписью и печатью,
а еще нужен звонок от вышестоящего дежурного, подтверждающий подобную
процедуру, а иначе я все это расцениваю не иначе как нападение на пост.
Я ему и статьи устава на этот счет одной рукой показал, пока он к
калибру пистолета приноравливался.
Я так и не дослушал про "порядок следования". До сих пор не знаю, что
он имел в виду.
Понимаете, там, на севере, зимой, в снег и мороз, когда мы вставали на
неделю в док под субботу и воскресенье и когда списки на выход так и не
успевали для офицеров и мичманов сделать, я всегда прикидывал: "Вот, опять с
женой не повидаюсь!" - а потом выходил с корабля в ватнике - шинель
свернута, положена в непромокаемую сумку, всем по дороге сказано "для
начальников я тут хожу", - шел к забору - обледенелому, по верху колючая
проволока - причем по дороге я на ходу переодевался в шинель, а ватник
прятал в сумку, после чего зарывал ее в снег и втыкал рядом палку для
памяти, а затем уже отыскивал в заборе дырку и под негасимым лучом
прожектора пролезал сквозь него и уходил на два часа пешком к жене, тридцать
пять километров в одну сторону.
Возвращаясь, я пролезал через забор, откапывал ватник, рывком надевал
его и трусцой, чтоб согреться, деревянный же он от мороза, пускался вскачь
на корабль.
А здесь же, в Питере, все игрушечное, и страсти, и прочее.
Отняли у меня потом пистолет, в строгом соответствии с уставом - я все
проверил - и сняли меня с вахты, а потом и в запас уволили под сокращение.
Мда! Он мне в спину кричал: "Этот полярный волк!" - а на выходе из
части у меня отобрали пропуск и попытались зачем-то вернуть меня назад в
отдел кадров: "Пройдите назад в отдел кадров!" - и вертушку, на всякий
случай, застопорили, чтоб я ее грудью не открыл.
Наивный народ. Да я просто перепрыгнул через ту вертушку и ушел. Видели
бы они те обледенелые заборы, сквозь которые я уходил по морозу и в ночь...