"Александр Покровский. Бортовой журнал" - читать интересную книгу автора

Думаю, дед наш выкарабкается.
Уже соображает...

* * *

Самый свободный человек на этой планете - это я!
Остальные друг от друга зависят.
И не дай Бог у них есть помещение для всякого помещения.
А если тебе нечего помещать, то и помещение, а значит, и власть имущие
тебе не нужны. И ты свободен.
Но в пределах веревки.
И эта веревка совсем не похожа на ту веревку, если тебе есть что
помещать в своем помещении.
Эта иная веревка. Ее называют иногда литературным вкусом.
И с этой веревкой я обычно нахожу общий язык.
Я могу только в книге чего-нибудь поместить.
Вот в книге "Расстрелять-2" поместил "Фонтанную часть", которую назвал
поэмой.
Почему поэмой? Ну, надо же ее было как-то назвать.
Что только я не выслушал за нее - все напрасно. На меня это произвело
гораздо меньше впечатления, чем шляпа на барбоса.
Редактор Коля был сперва в ужасе, а потом полюбил ее. Так у нас потом
часто бывало.
От "Бегемота" он тоже пришел в ужас. От "Каюты" пришел. Потом настала
очередь "Кота".
То есть вначале в ужас, а потом - любовь. Вот что я называю настоящей
литературой.

* * *

В Питере у нас тепло. А рябина за окном шелестит птичками.
Немедленно хочется передать всем генералам большой привет от моего
генерала Кожемякина.
Он как-то обронил: "Генералу приходится быть умным".

* * *

Поссорился с Сашкой. Орал, что он нас не любит, что что это за любовь,
если не думаешь о том, что близкому человеку может быть больно.
Потом проглотил рибоксин и лег под одеяло. Там я уговаривал себя, что
маленькие-маленькие человечки с небольшими молоточками сейчас заколачивают
гвоздиками калия дырочки в моем сердце.

* * *

Мне написали, что после прочтения "Люди, лодки, море..." не оставляет
ощущение сродни тому, что испытываешь, сидя в стоматологическом кресле, в то
время как доктор удаляет тебе нерв из зуба. Ты каждой своей клеткой
чувствуешь, как он накручивается на тонкую спицу. Чертовски неприятно
осознавать, что "если что", тебя просто разменяют, как карту в колоде, а ты