"Владимир Покровский. Квазиклассический треугольник (рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Ты знал? - и губы у меня онемели, и вообще чувствовал я себя
преотвратно.
- Нет. Но догадывался. Я представить не мог...
Мы хотели ребенка.
Невозможно.


Нет. Мы хотели ребенка.
От меня.
От меня.
Ну да, ведь


...а раз невозможно от тебя, решили от меня. Она, значит...


я ничего не понимаю. От тебя?!


Ну да, ведь


гены одни и те же, мы ведь одно.
Все больше ужасаясь, он вслушивался в меня, и мне стало страшно, что
он поймет не так, и заговорил вслух, но вслух было еще труднее, а главное,
он пытался не слышать слов. Он еще не принял и четверти того, что я ему
хотел объяснить, как вдруг заслонился, закрылся.
- Хватит! - и замолчал.
У него есть все. Мне только снится разведка, а он в ней живет. Я -
жалкий, дрянной, истеричный обломок человека, обрывок когда-то ценной
бумаги. Я умею хорошо стрелять, а больше ни на что не способен. Он силен,
ловок, надежен, как только может быть надежен разведчик, ему не доводилось
еще кого-нибудь подводить, не говоря уже о предательстве. Он еще лучше,
чем когда-то был я. Мне так хотелось тогда ткнуть его носом - вот,
посмотри! - дать ему поносить всю ту гадость, которую я ношу в себе,
поставить хоть на минуту на свое место, а это значит - ниже себя...
Он молчал и ужасался тому, какая же я сволочь, а я увидел, что он
любит Зофью, любит как я. Это портило все. Он не должен был любить Зофью.
Я ненавидел его, не себя, а его, я сказал, чтобы он перестал молчать, я
сказал ему, что он не имеет права упрекать меня, потому что он - это я, а
я - первый. А он закричал на меня, что не отдаст Зофью, только этот
предмет и был ему интересен в нашем с ним разговоре, закричал, что мое
увечье еще не повод калечить ее. Ну, то есть, совсем уже ни в какие
ворота, он все хотел отнять у меня, и мы стали оскорблять друг друга, а в
руке у меня было ружье, и я все время чувствовал его тяжесть.
Потом кто-то из нас сказал, что мы зря спорим, что не худо бы
спросить Зофью, с кем она хочет быть, мы позвали ее, и она в ту же секунду
вышла, с распухшим лицом и бешеными глазами. Я спросил ее, кому из нас
уйти, и она ответила, что мы противны ей оба.
И мы, как частицы взрыва, уже готовы были разлететься в разные