"Владимир Покровский. Самая последняя в мире война" - читать интересную книгу автора

Мы много с ним говорили, он ходил ко мне каждый день, никак с моими
руками не ладилось. Я не знала, что буду делать. Я хотела просто лежать и
чтобы за мной никто не охотился.
Мы придумали, что я пророю под землей ход и вылезу около космодрома.
Это далеко, триста сорок четыре километра, восемь рек, одно озеро. Он и
направление мне указал. Рыть надо близко от поверхности, так легче
ориентироваться. Затея сумасшедшая, но если получится, то, когда я взлечу,
все подумают, что обычный рейс. А когда догадаются, то поздно, уже не
догонят. И я буду жить на Луне. А с топливом что-нибудь придумаю. Алюминий
и кремний найду, воду, как-нибудь сделаю.
ЧЕЛОВЕК. Я ходил к ней чуть не каждый день и только под конец заметил
неладное. Вообще-то нам выдавали такие карандаши, которые меряют радиацию,
по мы их с собой не носили. Ни к чему. Сами по себе бомбы не светятся, а
при взрыве и без карандаша все понятно.
Она светилась. Я принес карандаш, и его зашкалило. Я сразу нашел, в чем
дело: Цой прорезал-таки броню. Только не там, где надо.
Я побежал глотать таблетки, а на следующий день пришел прощаться.
БОМБА. Надеюсь, я его не убила. Надеюсь, все обошлось. Он пришел еще
раз после того, как заметил радиацию. Прощаться. Выглядел хорошо, только
бледный. Но это еще ни о чем не говорит, правда?
Я сказала:
- Сегодня я ухожу.
- Скатертью дорожка.
Он всегда говорил со мной грубо, но я не обращала внимания, потому что
он был добр ко мне.
- Улетаю.
- Во-во. А то еще скажешь кому не надо, что я тебе помогал.
- Не хочу тебя больше видеть.
- Слушай, - сказал он и сощурил глаза. - Может, на прощанье мне
все-таки располосовать тебя на сувениры?
- Счастливо оставаться.
- Ты поосторожней с правой рукой, там сустав, считай, на соплях.
- Ложись в больницу, - сказала я. - Вдруг это серьезно?
- Черт знает, что я делаю! По всему выходит - предатель.
- Я не взорвусь, не бойся.
- С чего ты взяла, что я боюсь? Пока.
И он ушел.
ЧЕЛОВЕК. Это оказалось серьезно. Через неделю появились язвы на
пальцах. Видно, за что-то я хватанулся. Пришлось идти к врачу. Все
спрашивают: "Где засветился?" Я говорю: "Не знаю". А что еще скажешь? Лежу
в больнице. Лысею. Врачи темнят, но, думаю, в пальцах рак. Руки мне
отрежут, это в лучшем случае.
Я дурак, последний дурак, нашел кого жалеть. Ничего уже не понимаю. Она
совсем не человек, все у нее невпопад, что-нибудь не по ней - взорвется.
Да если и нет, какое мне до нее дело?
Другой бы долго думать не стал, чиркнул бы лазером - и до свидания.
Хотя за всех говорить трудно. Даром, что ли, с ума сходили? И что у кого в
душе творилось, почем я знаю? Цой ведь убивал. И я убивал. Но тогда никто
не просил пощады, а тем более помощи. Там был враг. А это все-таки живое.
Хотя и там живое. Запутался я.