"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

делах поосторожнее.
Одним словом, драка казалась неизбежной, и без нее никак бы не
обошлось, не вмешайся начальство. Оно прокашлялось, отбросило со лба
полоску черных волос и сказало благодушнейшим тоном:
- Так, ребята, хочу представить нового математика.
Все повернулись на голос. Бойцовые петушки - тоже, обменявшись
предварительно многообещающими взглядами (кто в наше время посмел бы
обещать мало). Федер стоял около криогенного новичка и держал руку у него
на плече. Федер очень любил такие панибратские жесты, хотя это ни о чем не
говорит, вернее, говорит, только вот не знаю о чем.
- Это, ребята, Симон дю-А. Не смотрите, что молодой. Он из питомника
вундеркиндов.
- Дворца талантов, - тихо, но твердо поправил его дю-А.
Федер, мягко говоря, не любил, когда его поправляли. Скрывал, что не
любит, но не любил. А новый математик пробора, чтобы уж до конца поставить
точки над "i", а заодно и над всеми остальными буквами тоже, произвел
телодвижение вбок, и начальственная кисть глупо зависла в воздухе, чему
мы, с одной стороны, жутко обрадовались (какое-никакое, а все же
начальство), а с другой стороны - за Федера своего обиделись. Но командир
не смутился. Как ни в чем не бывало он придвинулся к строптивцу поближе,
снова ухватил его, на этот раз уже за другое плечо, и продолжал:
- У него, ребята, большой опыт работы с городскими сетями контроля, да
еще три года на вольном космосе. Три с половиной, - поправился он с
необычайной предупредительностью, видя, что дю-А снова хочет что-то
сказать. - Так что прошу во всем его слушаться и без дела не обижать.
И тогда новый старший математик пробора Симон дю-А сказал:
- Здравствуйте.
И широко улыбнулся.
Уж не знаю, стоило ли. Я уже говорил о его улыбке, но тогда она была
для нас в новинку - и всех ошарашила. Дю-А растянул губы так, как будто у
него во рту стряслось что-то неладное. Да и растянул, честно говоря,
плохо. Правый угол рта уполз дальше, чем левый, а левый к тому же еще и
дрогнул - сразу видно, что новичок взялся за выполнение непривычной
задачи.
Спустя год Лимиччи скажет, что, как только дю-А улыбнулся, он сразу его
раскусил, потому что хороший человек так не улыбается, потому что хуже и
фальшивее улыбки он в жизни не встречал. Может, и так. Но это он потом
говорил. А в момент знакомства он то ли не до конца проникся к дю-А
отвращением, то ли умело свои эмоции подавил (что совсем уже невероятно),
так как первым из всех нас подошел к новенькому, с привычной осторожностью
пожал ему руку, отчего тот скривился, потом вгляделся в него и вдруг
завопил:
- Вот так штука, ребята! Да он точь-в-точь наш Пан Генерал!
И здесь я наконец вспомнил, где видел это лицо. Нет, я не говорю, что
один к одному, я потом понял, что мы даже совсем не похожи, что у него
взгляд другой, мимика другая, повадки, но если бы мне вдруг вздумалось
всех своих ребят посчитать за ничтожества, скроить подходящую случаю мину
и в таком виде заморозиться на десяток секунд - любой бы сказал, что
сходство необыкновенное, просто даже и не вообразишь себе, какое сходство.
Остальные ребята слабо прореагировали: кто хохотнул натянуто, кто