"Владимир Покровский. Тычяча тяжких" - читать интересную книгу автора

- А если не уйдут?
- Тогда ты проиграешь.
- Ты проникаешь в дом через одну из ста четырнадцати лазеек, которые я
все равно до Нового года не успею проверить и заблокировать...
- Ста пятнадцати.
- Нейтрализуешь охранников и захватишь меня врасплох - Да. Все это
просчитывается элементарно.
- И произойдет наша встреча в семнадцать сорок четыре.
- Примерно так. Ты хорошо понимаешь в нашем деле.
- У меня были хорошие учителя.
- Не могу их поздравить.
- ...хотя и есть с чем. Послушай, Икс, но ведь ты же согласен, что
этот вариант наиболее приемлем для нас обоих. Самая большая вероятность
покончить с тобой.
- И с тобой. По пятьдесят процентов на каждого, - ответил Икс.
- У меня такое впечатление, что наши личные интеллекторы склепаны в
одной мастерской. Есть предложение, Икс!
- Я слушаю.
- Раз уж все равно мы встретимся с тобой неизбежно, именно тридцать
первого и именно в семнадцать сорок четыре...
- Плюс-минус шесть минут, - уточнил Икс.
- Да-да, плюс-минус. Я говорю, раз уж мы все равно встретимся, так
почему бы не увидеться безо всех этих сложностей?
Икс хмыкнул. Потом пожал плечами. Потом скептически приподнял брови.
Потом сказал: - Это было бы в высшей степени непрофессионально.
- Что ж, - оскорбился Живоглот. - Мое дело предложить. Тогда до
скорого?
Икс кивнул.
У Живоглота на душе было гадко. Секураторы тоже начали уставать, да и
у остального населения настроение ухудшилось. Поубавилось добровольцев, и
на дежурства в предприятиях общественного питания горожанин шел с неохотой.
К тому времени очередь официально назначенных к принятию мер растянулась
уже на три года. Мисдиминоры участились настолько, что даже не считались
насилием. Но Живоглот не сдавался. Он правил городом железной рукой. Он
ввел двадцатидвухчасовой комендантский час, который народ со свойственной
ему чуткостью тут же прозвал "двумя часами гуманности". Он еще жестче
регламентировал порядок выхода горожан на улицу и следования к пункту
назначения, указанному в сопроводительном разрешении. Разговоры между
пешеходами запрещались. Однако каждому вменялось в обязанность со всех
встречных требовать разрешение и самому свое предъявлять. Все окна
приказано было заклеить Живоглотовыми портретами. В районе рта находилась
форточка, которую через каждые пятнадцать минут, невзирая на время суток,
полагалось распахивать и по сигналу точного времени выкрикивать
утвержденный лозунг "Живоглот, единство, спокойствие!". Некоторые
ухитрялись выкрикивать посредством магнитофонов, а взамен собственных лиц
высовывать муляжи. Муляжи эти продавались в каждом киоске, ибо практически
каждый в городе был теперь официальным двойником шефа-секуратора. Это было
очень удобно: ведь двойники приравнивались к секураторам и, следовательно,
не должны были носить с собой разрешение "а следование. Каждому,
находящемуся на улице, кроме секураторов в бронеодежде, предписывалось на