"Владимир Покровский. Мой вчерашний день рождения" - читать интересную книгу автора

Все примолкли на секунду, словно бы задумавшись о чем-то своем, один
только дядя Нестор отреагировал:
- Вот именно что!
Выпил очередную рюмку и продолжил:
- Если б потепление, то были б пупырышки, а у них пупырышков нету,
гладкие. И вкусу никакого. И вид гнусный. Потепление, скажет тоже!
Когда дядя Нестор говорит, все молчат, потому что бесполезно, голос у
него решительный и громкий.
Он вдруг приглядывается к стареньким часам на руке, озабоченно мотает
головой и говорит:
- О-о-о!
И торопливо хватается за бутылку.
Мишанчик в углу сострадательно переминается с ягодицы на ягодицу, все
время что-то хочет сказать.
- Он сам от себя в ужасе, - горестно вздохнув, говорит тетя Нюра, -
потому и запал на Таню. Ох уж эти мне современные технологии.
- И вы мне не говорите, - говорит Таня, моя вторая невеста. - Все у
него хорошо будет, никуда он не денется, у него потому что потенциал, и у
меня на него планы.
А моя первая невеста Таня все это время что-то бормочет себе под нос с
хищным и обиженным видом и вдруг почти вскрикивает:
- Это же надо придумать - бросил! Да если я захочу, завтра же приду к
нему по той дорожке асфальтовой, а он в окне торчать будет, ждать! Что я, не
знаю? Как миленький будет ждать!
Тут наконец прорезывается Мишанчик.
- Без четверти семь, - робко говорит он.
- Ого! - хором восклицают гости и, отбрасывая стулья, толпой
устремляются в прихожую. Не прощаясь.
- Эй, куда ж вы? - донельзя удивляюсь я. - А горячее?
Никто не отвечает, все спешат вон. Один Мишанчик не торопится. Он
подходит ко мне, приближает лицо и говорит:
- Вам надо пополнить счет. У вас деньги закончились.
И монитор гаснет. И в комнате воцаряется полная темнота. Посидев
немного в молчании, я нашариваю пульт слева около пепельницы и вдруг слышу
голос. Голос незнаком и доносится явно не из колонок, он мне просто кажется,
этот голос:
- Не включай свет! Ни в коем случае не включай!
Но я включаю. И разворачиваюсь спиной к монитору.
В невыносимо ярком, антисептическом свете старинной люстры я вижу
полное запустение - валяются книги, пледы и шприцы, одежда разбросана, пыль
летает... Стол чист, на нем только бумажки с именами моих гостей.
И никакого ужаса, просто немного грустно.