"Борис Полевой. На диком бреге" - читать интересную книгу автора

Дина, но муж, подняв от чертежей бледное, с болезненной смуглинкой лицо,
недоуменно посмотрел на нее. Не закончив, она смолкла, ибо в семье было
заведено: когда Вячеслав Ананьевич работает, заговаривать с ним, включать
радио, телевизор и вообще производить какой-либо шум не полагалось.
На цыпочках Дина пересекла каюту, взяла с тумбочки книгу. В романе этом
действие развивалось как по маслу. Правильные люди совершали правильные
поступки, неправильные мешали им, и сквозь действие шла правильная любовь.
Там, в Москве, и потом на самолете по пути в Старосибирск она читала этот
роман даже с интересом. А вот сейчас его заслонил этот бородач с былинной
шевелюрой, эти парни, девушки, эта скрипачка, женщина-уточка с ее протяжным,
певучим говорком, бесконечный калейдоскоп просторных, могучих пейзажей; и,
вопреки усвоенному ею от мужа обычаю - обязательно дочитывать до конца
однажды начатую книгу, она сунула ее на дно чемодана.
Когда же Вячеслав Ананьевич, сделав в записной книжке нужные заметки,
свернул чертежи, снял нарукавники и поинтересовался, что же случилось,
"Ермак", встряхнув стекла хриплым троекратным ревом, отваливал от маленького
дебаркадера, прилепившегося прямо к крутому песчаному берегу. И тут они в
последний раз увидели бородача. Большой, широкоплечий, он, чуть горбясь,
поднимался по расползавшейся в песках дороге. За спиной на полотенце висела
пустая корзина, в руке был футляр с ружьем. Он ступал в своих мягких броднях
необыкновенно уверенно. На вершине откоса, там, где дорога пряталась под
сосны, в сизую тень, уже сгущавшуюся в лесу, незнакомец остановился,
повернулся лицом к уходящему пароходу и застыл, опираясь о ружье. Его
освещенная солнцем фигура четко выделялась меж золотых стволов.
- А ты знаешь, милая, теперь и мне тоже кажется, что я где-то его
встречал, - сказал Петин, чувствуя, как нарастает безотчетное, тревожное
беспокойство. - Когда, где - не помню. Но встречал.

...На диком бреге Иртыша, -

несся над пароходом сочный баритон инженера Пшеничного. И молодой хор не
очень дружно, зато громко подхватывал:

Сидел Ермак, объятый думой...

2

Когда грибы поспели и сладкий их аромат просочился из камбуза даже на
палубу, Ганна Поперечная вынула из чемоданчика скатерку и бросила ее на
каютный стол. Толстая Нина проворно расставила пластмассовые тарелки из
дорожного набора, разложила ножи, вилки. Александр Трифонович достал оттуда
же пластмассовые стаканчики, поставил их перед тремя приборами, коротким,
точным ударом маленькой руки выбил пробку и водрузил бутылку на стол. Еще
раз окинув все критическим взглядом, он хрипловатым голосом скомандовал:
- Ну, Рыжик, зови своего бородатого приятеля.
Девочка выскользнула за дверь, а отец тем временем, прижав к груди
буханку, стал осторожно, тонкими ломтями резать хлеб. Нарезал, положил ломти
на тарелку, стряхнул в ладонь крошки, отправил в рот. Потом разлил водку в
две большие и маленькую стопки и, так как ему показалось, что одна из них не
полна, долил еще. В каждом движении этого невысокого худощавого человека со