"Петр Николаевич Полевой. Корень зла" - читать интересную книгу автора

одно колено за столбом, как оперся на другое колено рукою, так и замер в
этой молитвенной позе, замер немой и неподвижный. Глаза его были пристально
вперены в ту сторону, где, облитая бледным светом зимних лучей солнца,
молилась царевна Ксения... Он молился, и молитва его была чиста. Он влагал в
нее всю свою душу...
"Умрет, умрет за нее, за ее радость и счастье!" - вот чем была
проникнута, вот чем светилась молитва Петра Михайловича.
Федор понял это, прочел это в глазах друга, и когда богослужение
окончилось и царевна со своею свитою удалилась из храма, Федор не заговорил
с Тургеневым, пока тот не обратился к нему со словами:
- Ах, Федя! Как сладко было, как светло на душе! А теперь какой сумрак,
какая тоска в ней!.. Словно мне и солнце не светит.
- Полно, Петр Михайлович! Неладное это ты на себя напускаешь... Высоко
до солнца этого, где же от него света ждать?!
- Знаю, знаю все, что ты мне скажешь! - отвечал ему с досадой
Тургенев. - Да что проку! Околдован я, что ли, и сам не знаю... Только вот
видишь ли, как увидал, так и пришла моя погибель! Пятый месяц на Москве
живу, и с места нет сил сорваться!.. А как бы мне хотелось уехать, уехать
вдаль, в степи неоглядные Сибирские, в сторожи татарские, в станицы Терские,
там бы сложить голову!
- Полно, Петр Михайлович, не в мои и не в твои годы о смерти думать!
Каждый себе по силам подвиг найдет... Да и что же ты? Звал меня к себе в
гости, я так и дяде сказал, что после обедни к тебе пойду на Романов двор...
А ты тут жалобные песни заводишь!
- Прости, дружище, не прогневайся! Больше об этом и поминать не буду...
Пойдем на Романов двор, побеседуем, нам есть о чем с тобою поговорить,
столько лет не видавшись!..
И друзья, выйдя из Кремля Фроловскими воротами, направились мимо
Василия Блаженного на Варварку, где стоял уже известный нам двор бояр
Романовых.


IV
В ГОСТЯХ У ФЕДОРА НИКИТИЧА

Когда Тургенев с Калашником подошли к воротам романовского подворья,
перед хоромами боярскими уже стояло на улице много верховых коней под
попонами да десятка два крытых пестрыми коврами саней с запряженными в них
парами и тройками и иноходцами в одиночку. Около саней толпились слуги
приезжих гостей и домашняя челядь бояр Романовых.
- Ах, батюшка, Петр Михайлович, - воскликнул навстречу Тургеневу
Сидорыч, один из старых романовских челядинцев, - вовремя ты пожаловать
изволил! Боярин наш просит тебя немедля к себе в хоромы, да и богоданного
гостя просит с собою привести, зовет вас обоих хлеба-соли кушать.
Отказаться от великой чести было нельзя, и потому друзья направились
вслед за слугою в боярские хоромы.
В обширной столовой избе, пристроенной к хоромам Федора Никитича и
освещенной целым рядом небольших, почти квадратных слюдяных окон с мелким
переплетом, поставлен был широкий и длинный стол, за которым, на лавках, на
опрометных скамьях и на отдельных стульцах, сидели гости Федора Никитича.