"Михаил Поликарпов. Жертвоприношение. Откуда у парня сербская грусть? [B]" - читать интересную книгу автора

"Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет,
не останется памяти у тех, которые будут после."(Еккл.1,11)

ПРОЛОГ. (1996 г.).

Черная Пятница. 13 декабря 1996 года. Кто сказал, что это плохой день?
Нам всем, правда, грозили массовым освобождением всяких там преступников из
СИЗО в этот день "холодной зимы", но пока она была на редкость теплой...
Я бросаю взгляд на часы. На одной из станций московского Метрополитена
была назначена встреча двух людей, мы должны узнать друг друга по одежде и
приметам. Поток людей как отлив и прилив, все спешат домой. Он выныривает из
очередной волны, ощупывая меня взглядом. Я тоже успеваю заметить его до
того, как он ко мне подошел.
- Михаил, - представляется он.
- Михаил, - отвечаю я и пожимаю протянутую руку.
Мы вышли. Моего собеседника и попутчика за несколько минут до этого
остановили милиционеры и проверили документы. Молодой самоуверенный
милиционер пролистал страницы паспорта, посмотрев штампы виз,
поинтересовался-проконстатировал: "Вы были во Франции?" Зачем ему это?
Ладно, но мы дожили, что патрули - чуть ли не блок-посты - стоят в столице.
Проверяют нас... (*Не так давно молодой жгучий брюнет, работающий на моем
факультете был также остановлен милицией. Случайно у него не оказалось
документов. Парень безуспешно пытался доказать, что он всего лишь еврей.
"Молчи, чеченская морда!" - заткнули его милиционеры, воспитывая дубинками.)
Мы зашли в магазин купить чего-нибудь к чаю и оказались в крикливой
тесноте прилавков. Взгляд скользнул по обилию разноцветных упаковок,
невольно уперся в надпись на стене холодильного "аквариума" - INGMAN. Я
киваю на него: "Миша, напоминает ли тебе это что-то? Вспоминаешь?"
" INGMAN," - прочитал он, на секунду задумался, переменился в лице
- "Ну, конечно же, Игман..."
Так называется горная гряда к юго-западу от Сараева, ключ к городу,
место ожесточенных боев между сербами и мусульманами за контроль над
единственным путем, связывавшим Сараево с внешним миром. Слово, по которому
равнодушно скользят глаза столичных обывателей, для нас пахнет пороховой
гарью, взрывается в мозгу грохотом пулеметов и разрывом НАТОвских авиабомб.
В памяти встают стоны раненых, их белые как снег от шока и потери крови
лица. Разрезанные буквально на куски четыре сербские девушки-медсестры -
пропущенные ооновцами через свои позиции, мусульманские "коммандос"
повеселились от души. (*Подробнее в главе No11) Мое тело невольно сжимается
в комок, мышцы рефлекторно сжимаются пружиной, словно перед броском через
простреливаемое снайперами пространство...
Вот уже год как прекратилась война в бывшей Югославии. Белград
сотрясают стотысячные демонстрации. Сербов явно не устраивает итог войны - и
это одна из причин столь массового движения.
Пока в Белграде бушуют манифестанты, мы сидим в коммуналке,
расположенной где-то в центре Москвы, пьем чай и разговариваем - два
Михаила. Горыныч - так чаще зовут моего собеседника примерно 36-ти лет от
роду. Мы давно знакомы заочно, а теперь, наконец, встретились.