"Анна Политковская. Вторая чеченская " - читать интересную книгу автора

Жизнь на войне. Обыкновенная. Чеченская

Макка Джабраилова, жительница села Махкеты Веденского района Чечни,
рассказывает: "Как Путин по телевизору сказал: "Мочить в сортире!" - так на
следующее утро у меня обстреляли туалет в огороде. Теперь у нас тайный,
подземный туалет". Что думает о президенте своей страны 14-летний сын Макки?

Как хорошо быть глухим

Война началась тривиально: с бомбежек сел и городов. А значит, война
началась с потоков беженцев. Тысячи людей, подхватив детей и стариков,
ринулись куда глаза глядят, прочь... Они шли повсюду и отовсюду,
многокилометровый "хвост" выстроился по главному шоссе Чечни, так называемой
"федеральной трассе Ростов-Баку". Но и "хвост" бомбили.
Сентябрь 1999 года. Мы лежим на жухлой осенней траве. Точнее, мы хотим
на ней лежать - но большинству достается только пыльная чеченская земля. Это
потому, что нас слишком много - сотни, и на всех хорошего не хватает.
Мы - это люди, которых настигла бомбежка. Мы ни в чем не провинились,
просто шли по направлению к Ингушетии по бывшему шоссе, теперь распаханному
и разъезженному бронемашинами.
За нашей спиной Грозный. Мы, сбившись в стадо, бежим от войны и боев. И
когда наступает мгновение и ты должен плюхнуться носом в землю, приняв
внутриутробную позу, стараясь убрать под себя голову, коленки и даже
локти, - вот тут-то и подкрадывается такое лживое и липкое одиночество, и
начинаешь думать: а что ты съеживаешься? что, собственно, спасаешь? эту свою
жизнь, никому, кроме тебя, больше не нужную?...
Почему лживое? Потому что отлично знаешь - неправда все это: дом полон
родни, и она тебя ждет, и за тебя молится. А липкое, потому что
физически-потное. Когда очень хочется жить, слишком много пота выделяется.
Хотя некоторым везет: когда чувствуют смерть рядом, только волосы на голове
встают проволокой...
И все-таки - одиночество... Где-где, а на смертном одре товарищей не
сыщешь. Как только наверху, над твоей свернувшейся спиной, зависают
пикирующие вертолеты, земля становится похожей на упокойное ложе. Вот они -
вертолеты. Очередной заход. Они спустились так близко, что видны руки и лица
пулеметчиков. Некоторые уверяют, даже глаза. Но это преувеличение от страха.
Главное - их ноги, небрежно спущенные в открытые люки. Будто они не убивать
прилетели, а решили охолонить их, натруженных, в прохладном воздушном
потоке. Ноги большие и страшные, подметки тычутся чуть ли не в нас. Между
ляжками зажаты дула. Страшно, но всем хочется посмотреть, кто же твой
убийца. Кажется, они смеются над нами, над тем, как мы уморительно ползаем
внизу - старые грузные тетки, молодые девушки, дети. Нам даже слышен этот
хохот, хотя это опять вранье - слишком шумно вокруг. Автоматные очереди
высвистывают воздух вокруг наших тел, и в такт этим посвистам кто-то
обязательно начинает выть. Убили? Ранили?...
-Не двигайся. И головы не поднимай. Мой совет, - произносит мужчина
рядом. Он как был, так и упал на землю в черном костюме, белой рубашке и
черном же галстуке.
Сосед впадает в многоречивость. И спасибо ему: сейчас лучше